Скорблю. Пытаюсь разделить боль.

Обычно в рубрику субботний отрывок я публикую фрагменты из конкурсной работы. Но последние события внесли коррективы. Публикую фрагмент романа "Зеленый жемчуг", законченного в 2018 году. Конкретно этот эпизод был написан еще раньше, году в 2008 под впечатлением от многих трагических событий предыдущих лет.   

В бока упираются чьи-то острые локти, ноги постоянно спотыкаются, иногда наступая на что-то мягкое, хорошо, что не видно на что. Сзади напирает чудовищная лавина, а впереди только стены и трубы органа! Как же тяжело дышать! У Герра Хорнера к лицу приливает вся кровь, он хрипит и задыхается, судорожно прижимая к себе скрипку – великолепное творение бессмертного Амати. Но вот кто-то из зажатых сбоку делает неловкое движение, ломается гриф, Ханс Хорнер издает странный, булькающий звук и закатывает глаза. Какое-то время его по инерции протаскивают вперед, но затем он медленно начинает оседать. 

 Надо помочь ему! Нельзя допустить, чтобы его растоптали. Неважно, что будет потом, им надо как-то выбраться из этой давки. Неизвестно только как это осуществить. Безвольное тело старого скрипача оказывается невыносимо тяжелым и неотвратимо тянет вниз, словно привязанный к ногам утопающего мельничный жернов. Ханс Хорнер не страдал избыточным весом, но в нем росту метра два. За считанные мгновения они оба оказываются на полу, причем Хорнер, который уже, кажется, не дышит, – сверху. Подняться на ноги – никакой возможности нет. Как же это больно – шпилькой по лицу! Да и ботинком по животу – не легче! 

В это время откуда-то, то ли из зала, то ли с балкона на сцену бросают дымовую шашку, и зал мгновенно заполняет едкий дым. Паника превосходит все возможные пределы. Охваченные ужасом люди, сокрушая все на своем пути, бросаются прочь от задымленной сцены прямо в руки легионеров санитарного контроля.  

Но у тех, кто упал, не остается ни единого шанса. Новые и новые ноги топчут грудь, живот, руки. Сверху падают все новые и новые тела. Грудь сдавлена так, что невозможно расправить мышцы для вдоха. Впрочем, чем тут дышать? Воздуху нет совсем! Вместо него повсюду едкий дым.

 И последнее, что запечатлевает взор до того, как окончательно померкнуть, это изломанный и искореженный, вызывающий смутные ассоциации с гибелью Вальхаллы, стонущий точно живой, концертный орган.