рассказик частично о моей семье, ну и о героическом подвиге деда моей жены.

Республика Беларусь. Брестская область.  Пинский район. Деревня Плещицы.

09.07.2023 год. 

Седовласый мужчина, лет за шестьдесят, сидел на диване своего дома. Глаза сильного человека наполнялись влагой, как это случалось в День Великой Победы. Праздник со слезами на глазах – точное определение того чувства, которое испытывали люди, выигравшие самую кровопролитную войну человечества. Немало благодарных потомков так же проникаются признательностью, нередко и на их глазах проступают эмоции. Как будто только что прозвучали сообщения Советского Информбюро о том, что обещания, данные в самом начале долгой войны: «Враг будет разгромлен, победа будет за нами», выполнены. Немецкий нацизм разгромлен!

Скрипник Николай Иванович являлся тем самым благодарным потомком, рожденным уже после Великой войны. Он не может сдержать свои эмоции в День Победы. Николай Иванович, мичман-подводник, ранее бороздил воды мирового океана на атомном крейсере, защищая свою страну. Встать на стезю профессии по защите Родины, мужчину воодушевили героические подвиги отца Скрипника Ивана Михайловича. 

После, когда пришлось уйти со службы мичмана, покинув Мурманск, Николай Иванович переехал в Беларусь, на свою малую Родину, Пинщину. И здесь мужчина вновь нашел себя в армии. Сприпник Николай Иванович пошел работать в Пинский пограничный отряд. Он долгие годы занимался обустройством границы Республики Беларусь, завоевывая признание, как своих коллег, так и командования, за что получил благодарность и медаль. 

— Деда, ты чего? – озабоченно спросил внук Сева. 

— Да, так… - Николай Иванович отмахнулся. – Спасибо, что приехали! 

Две дочери Николая Ивановича разъехались в разные уголки Республики Беларусь. Одна, старшая, Оксана, живет и работает в Витебске, вторая дочка – в Гомеле. И пусть до Пинска расстояние велико, но это не повод отказываться от возможности навестить родителей. 

— Дедушка, а это твой пиджак? – спросил Сева, четырнадцатилетний ученик гомельской школы. 

— Это не пиджак, а китель! – Николай Иванович улыбнулся и потрепал густые волосы внука. 

— А это что за бумажка такая потрепанная? Она старая? С войны? Но ты же не воевал, а служил на подводной лодке! – засыпал вопросами любопытный внук. 

— Нет, я не воевал… может потому и не было войны, что твой прадед потрудился... – мужчина задумался. – А позови-ка всех братьев! 

— Аглаю то же звать? – спросил Всеволод. 

— В три годика внучка вряд ли многое поймет, но зови и ее! – Николай Иванович улыбнулся, смотря в след резвому внуку. 

«Дом полная чаша!» - подумал мужчина. Он был уверен, что не деньги определяют достаток, не иные материальные блага. Если руки-ноги на месте, то на хлеб в мирной стране можно всегда заработать. А та самая «чаша» - это семья. Пятеро внуков – вот богатство. Илья, самый старший внук, так и вовсе с невестой приехал на праздник, ну а самой младшенькой, Аглаи только три годика. Младшая дочь уже стала многодетной мамой. 

— Что, дед? – проявляя некоторое раздражение, спросил внук Гордей.  

Гордей был недоволен, что его отвлекли от компьютерной игры. 

— Отложи телефон! – не строго, но тоном уверенного человека, попросил Николай Иванович. 

Вскоре вокруг мужчины собралась вся семья. Жене было интересно, что там задумал дед Коля, дочки уже по выработанной привычке, пошли за детьми, чтобы присматривать за ними. Чуть в сторонке встали и зятья – Максим и Денис. Ющенко Денису Владимировичу, историку и преподавателю истории, было особо любопытно, нависая над детскими головами, рассматривать разложенные медали и документы. 

Все молчали. Даже дети перестали галдеть, проникнувшись серьезным настроением деда и тем, как медленно, набираясь влагой, начинает сползать слеза по мужественному лицу жизнерадостного деда Коли. 

— Я не рассказывал… но расскажу, - решился Николай Иванович. – Отца, вашего, стало быть, вашего прадеда, Скрипника Ивана Михайловича, призвали в армию 5 января 1944 года. Вышла то ли ошибка, но в деревне все говорили, что он приписал себе год, чтобы взяли на фронт…

*………….*……….*

Бреслау

17 февраля 1945 года

— Мне нужна связь! – кричал майор Сысоев []. – Как я могу корректировать огонь без связи? 

— Уймись майор! – осаживал гвардии майора подполковник технической службы Кучук. 

— Но как же так? Осман Фокриевич []? – поумерил свой тон гвардии майор. 

Во всей дивизии не было человека, который не уважал бы подполковника Кучука. Осман Фокриевич не один десяток раз доказывал свой профессионализм, когда умудрялся доставлять снаряды даже под бомбёжкой пикирующих бомбардировщиков врага. Всегда учет и порядок в бумагах и на складах, и лишнего литра топлива за все время службы не ушло в неизвестном направлении. 

— Ты понимаешь, что я пошлю парней на смерть, уже двое погибли. А у меня же дети восемнадцати лет только и остались в связистах. Под бомбежки их… - подполковник тяжело вздохнул. – Вижу, что понимаешь… И я пошлю! Проклятая война, сколько же она сгубила людских судеб и все не пресытится. 

— Если связи не будет, я не смогу подавить артиллерию фрицев, штурм захлебнется… - приводил свои аргументы Сысоев, но подполковник только отмахнулся. 

Сколько уже звучали подобные слова за время этой ненавистной войны! Сколько подлости и гнилья было вынесено наружу, между тем, еще больше оказалось преданности долгу и героизма. Крымский татарин, Осман Фокриевич, зная, как вели себя с немцами некоторые его соплеменники, чаще всего стремился сам доказать преданность долгу. Он был дважды ранен, работал под артобстрелами. Уже все знали, кто есть такой подполковник Кучук. И его не останавливали факты о некоторых предателях и русских, что ушли к власовцам, белорусов, которые пошли в полицаи, украинцев, латышей… Нет народа без гнильцы, но силен тот народ, кто где большинство за правду и на светлой стороне. 

— Вызови мне кого из связистов! – потребовал у телефониста Кучук. 

Гвардии майор уже ушел, когда в подвал дома, где располагался штаб 1920 Гаубичного артиллерийского гвардейского полка, вошел парень. 

— Товарищ гвардии подполковник, рядовой красноармеец Скрипник Иван Михайлович по вашему приказанию прибыл, - отрапортовал боец, поедая глазами высокое начальство. 

«Тебе бы девкам головы кружить!» - подумал подполковник, глядя на молодого парнишку. 

Тот был с милым, казалось, невинным лицом, пронзительными глазами, и еще такая… смешинка читалась в рядовом. Погибель для девчат. А от тут…

— Не стоит смеяться смерти в лицо, она шуток не понимает! – нравоучительно сказал подполковник.  

— Так точно! – выкрикнул рядовой. 

— Вот что, сынок, я потому и вызвал, чтобы ты проникся важностью приказа. Мог твоему лейтенанту спустить, но вот сам говорю, - подполковник Кучук постучал папиросой о колено, после подмял ее и закурил. – Десять километров простреливаемой зоны. Там важный наблюдательный пункт на высоте. И без связи мы слепые. Связь нужна!

Последние слова Кучук нарочито громко выкрикнул, ожидая, что парень дернется. Но… тот так же поедал глаза подполковника. Тест на стрессоустойчивость боец прошел.

— Кхе! – довольно кашлянул Осман Фокриевич. – Выполнять! 

— Есть! – рядовой Скрипник козырнул и вышел из помещения. 

Задача стояла крайне сложная – чуть менее десяти километров – это много провода, не одна катушка. Как же тащить такое на себе, да еще и были зоны, когда связисты оказывались, как на ладони, и обойти их было никак. Однако, Ивану нужно идти по уже проторенной дороге и соединить уже имеющийся провод, который не получилось довести до наблюдательного пункта. Потому одной катушки хватить должно. 

Крепость Бреслау уже чуть меньше недели, как осаждалась советскими войсками []. Гитлеровцы планировали у нее контратаковать в ходе весеннего наступления из района Лаубана. Сложность этого наступления была в том, что советские войска создали у Бреслау мощную артиллерийскую группировку, способную остановить даже масштабное атаку. Вот только связь… без нее даже мощные гаубицы оказывались «слепыми». 

Радиосвязь глушилась, да и немцы могли прослушивать переговоры по рации. Поэтому провода – вот единственный способ обеспечить удачное применение мощных артиллерийских группировок. Пусть провода постоянно перебивались, но иного варианта для связи и коррекции огня не было. 

Иван Скрипник не выглядел могучим богатырем, его сила была внутренней, от того, когда красноармеец отправлялся исполнять приказ, могло появиться много скептиков, которые принялись бы уверять, что Иван и вовсе ста метров не пройдет с таким грузом. В мирное время такие говоруны могли быть, но не на этой войне, где люди часто переступали за грань возможного, совершая немыслимое. 

Таким человеком со сверхспособностями был и рядовой связист Иван Михайлович Скрипник. Только телефон ТАИ-43 весил почти 5 килограммов, а еще инструмент и катушка провода. За всем этим ворохом вещей не было видно улыбающегося лица жизнерадостного парня. Он скрывал свои страхи за улыбку, считал, что не имеет право бояться, заставлял себя оставаться мужественным. 

— Не поминайте лихом! – усмехнулся красноармеец Скрипник и сделал первый шаг в сторону позиций батареи. 

Кто-то их технарей перекрестил парня. В окопах нет атеистов! 

Он шел, напивая то украинские песни, так как отец Михаил Скрипник приехал на белорусское Полесье из Полтавы, звучали и белорусские мелодии. Ну а в книжке красноармейца Иван записан, как русский. И не было для него разницы, он оставался советским человеком. 

Сто метров, двести… был примерно километр условной безопасности, потом начиналась равнина, полностью простреливаемая со стороны Бреслау. Там еще будет маленькая лесопосадка, где можно чуточку отсидеться, но и все, более островков безопасности нет. Иван шел, держа в руках старый провод, который пока был неповрежденным. 

На третьем километре своего пути, фрицы заметили телефониста. Они прекрасно понимали, что это значит и сколько зависит от того, дойдет ли русский связист, или его получится накрыть миной. 

Свист мины, молодой, но весьма сообразительный, боец, мог распознать. От того успел упасть на землю и прямо врасти в мокрую почву. Это в родной белорусской земле еще снег лежит, тут же все не как у людей и в феврале большая часть снежного покрова сошла, образовывая грязь и еще больше затрудняя задачи красноармейца-связиста. 

— Ползти! Нельзя лежать, чуть-чуть до леса…- подбадривал себя Иван Михайлович. 

И он полз, взрывались мины, но боец отвоевывал у своей судьбы метр за метром. Может ему помогала молитва старшины Миткова, или пожелание удачи подполковника Кучука, но парень полз, смиряясь с тем, что любой осколок от разрывов мин станет для него последним. 

— Бог не выдаст – свинья не съест! – бормотал парень. – Двум смертям не бывать, а одной не миновать!

Бреслау являлся мощнейшим укрепленным районом, сковырнуть который оказывалось кране сложно, но вот такие молодые парни уже сточили нацистскую военную машину. Теперь большинство защитников Бреславской крепости – фолькштурм, ополченцы. Они были вчерашними мирными бюргерами, которые восхваляли Гитлера и гордились успехами, а на деле, преступлениями, своего оружия на востоке. Никто не думал, что война придет и в их дом, а с ней и отрезвление. И сейчас по еле различимой фигурке советского телефониста стреляла именно рота фолькштурма.

— Раз. Два. Три-и-и! – Иван Скрипник резко поднялся и побежал. 

Груженный почти семьюдесятью килограммами он побежал!!! Гвозди бы делать из этих людей: крепче бы не было в мире гвоздей! 

В леске стало полегче. Накидывать мины сюда малоэффективно. Хотя три прилета было и в ход немцы пустили уже артиллерию. Иван нашел укромное местечко и залез за пазуху, где всегда был припрятан сухарь. Нужно срочно идти дальше, но, по крайней мере, нужно унять тремор в руках и чуть успокоится. 

— Двум смертям не бывать, а одной не миновать! – выкрикнул парень, встал, ухватился на провод и решительно пошел на выход из лесопосадки. 

Своих товарищей-телефонистов, которые днем ранее были отправлены с заданием установить связь, Иван увидел в трехстах метрах от выхода из леса. Парням не повезло, их накрыли артобстрелом. Нужно было бежать, напрягая последние силы, после на силе воли, но все равно бежать, чтобы выполнить задачу и а не лежать на негостеприимной немецкой земле. Вот только Иван потратил время, чтобы посмотреть карманы убитых товарищей. Документов не было, значит оставили перед заданием. 

— Бах! – выстрел прозвучал неожиданно мощно, но вдали. 

Советские артиллеристы увидели, что на наблюдательный пункт идет связь и решили забросить «чемодан» в сторону, от куда ранее стреляли по связисту. Иван Михайлович понял, что это тот самый шанс. Крупнокалиберный выстрел немцы могут по-разному оценить, скорее всего, как пристрелочный. Поэтому немного, но суеты на немецких позициях, прибудет. 

Иван на морально-волевых качествах ускорился. Он шел, уже не было сил на слова, уже пелена застилала глаза. Дай боец чуточку слабины и свалился бы в грязь. Разрывались мины, но теперь было не до них. Если залечь и выжидать, то уже не подняться. Темнота… усталость…

— Эй, парень! Сымай свои провода! – на задворках сознания услышал Иван. – А-ну, хлопцы, тащи его! 

На оборудованном наблюдательном пункте было всего одно отделение бойцов. Они видели, что происходит и при первой возможности выдвинулись на помощь телефонисту, который уже не шел, а лишь плелся. Притащив парня к себе в укрепленный пункт, младший лейтенант Круглов приказал оказать телефонисту медицинскую помощь, но сам сразу же присоединил провод к телефону и через пятнадцать минут начался вдумчивый обстрел укрепрайона Бреслау.  

*…………..*…………*

Республика Беларусь. Брестская область.  Пинский район. Деревня Плещицы.

09.07.2023 год. 

— Прадед выжил? – участливо спросил самый старший из правнуков героического телефониста. 

— Выжил! – улыбнулся Николай Иванович, смахивая слезу. 

— Дед, как кино посмотрели! – сказал внук Всеволод. 

— И я хочу вот так… подвиг… - задумчиво проронил Гордей. 

— Нет, внук. Нам мир нужен, от того помнить должны, к чему войны приводят. Но, если что… - Николай Иванович замялся, окинул взглядом внуков, заострил взгляд на зятьях. – Все, как один встать должны. За землю свою, за правду свою, за семьи. 

— Ну а дальше, что дальше? – нетерпеливо спрашивал внук Кирилл. 

— А дальше… отец мой, стало быть ваш прадед, воевал. С честью. Получил еще две медали «За Отвагу». Где было сложно со связью, посылали его и дед Иван всегда решал поставленные задачи, в том числе и при взятии Берлина. Он был даже представлен к званию Героя Советского Союза. Но тогда много было героизма, может еще по каким причинам, но Звезду Героя так Ивану Михайловичу и не дали, а вот благодарственное письмо от руководителя страны Сталина, прислали. И письмо это здесь, отец более всего ценил его. 

Николай Иванович бережно приподнял из вороха документов на награды одну потрепанную временем бумагу. 

— Вот она, главная реликвия! – с гордостью произнес Скрипник Николай Иванович. 

— Здорово! Мой прадед – супергерой! – выкрикнул Кирилл и все заулыбались. 

И что это были за слезы: радости от жизни, или печали от потерь с войны – уже не понять. Это радость со слезами на глазах!