Мои герои не моими глазами: Дуайт Токомару и Изабель Эрнандес (Злые ветра)

А их много, этих двоих, оказавшихся вместе во времена Бойни... И, как оказалось, мой друг и постоянный иллюстратор Сергей Балятинский явно полюбил их не менее моего. А ещё, немножко, их полюбила Анастасия Така и они у неё какие-то светлые и задорные, но Настя девочка и ей можно...

Илл. Сергей Балятинский

Молнии били в серебристо-стальные волны прерии. Пустыня закончилась сутки назад и весь длинный день он ни разу не потерял след. Отметки на пути твари, забравшей с собой всё и всех, кем и чем дорожил Дуайт. Нога не ныла, нога кричала от боли, но он шёл.
Месть многих заводила на кладбище. Дуайту было всё равно, его месть пугала саму смерть, отгоняя с его пути падальщиков, мародёров и убийц.

Илл. Сергей Балятинский

Койоты, пытавшиеся загнать его в самом начале, одурев от запаха крови, забрались на старое минное поле.Вороньё, слетевшееся к нему, потерявшему сознание, зарвалось и пропустило вспучившиеся горбы соляного болотца. Сам Дуайт пришёл в себя из-за прорвавшегося метана и едва отполз на курган, где ветер разодрал газ и спас его.

Илл. Сергей Балятинский

Троица мутантов, ждавшая одиноких путников на самом краю великой Мохаве, напала из засады. Думала, что напала, не понимая – Дуайт ненадолго пришёл в себя и желал выпустить немного ярости.Головы им пришлось резать их же зазубренным тесаком, то ещё удовольствие, но за них светила награда. Если судить по найденным вещам, точно принадлежавшим переселенцам, местным и даже кому-то с Ист-Кост, награда ждала впереди. Если, конечно, «впереди» имелся маршал. Лишь бы добраться… С этим выходило сложнее.

Илл. Сергей Балятинский

Там, где погибла Изабель, где полыхнул, сжигая всё вокруг, командор Марк, его сильно зацепило. Так сильно, что Дуайт в горячке и не понял – дела-то так себе. Понимание догнало в дороге.
Запасливость пригодилась и тонкий кожаный ремешок, дождавшийся часа, помог остановить кровь. Перевязку Дуайт делал из рукава собственной сорочки, пропитавшейся потом, кровью и гарью. Прочный кривой сук попался по дороге, оказавшись чьей-то длиннющей костью. Он упрямо шёл вперёд, опираясь на него. Козлоногий, такой умный, такой хитрый, такой могущественный, двигался впереди на обычном муле, ведя второго впристяжку. И оставлял за собой не след, а протоптанное шоссе, не потеряешь.

Илл. Сергей Балятинский

Первую из выброшенных тыкв-калебасов, фляг, сделанных индейскими руками, Дуайт нашёл к вечеру. Там же, добравшись к остову древнего пикапа, заночевал. Разодранный тент, стянув с дуг, использовал навесом, закрывшись от пронизывающего ветра. Набранные по округе сухие араукарии, кактусы и доски, ещё не сгнившие в автомобильном кузове, пошли на костерок. Отломав часть крыла, Дуайт вырыл яму и, допив самые остатки воды из пластиковой фляги, снятой с охранника комплекса, лёг спать.
Осторожность осторожностью, но из оружия оставалась старушка-мере, а удар палицой и есть удар палицой, жди, когда подберутся ближе. Но на самом деле всё вышло проще и страшнее – Дуайт просто отключился. Силы кончились.

Утром, раскрыв глаза вместе с рассветом, алевшим на востоке, вернулись мысли о мести. Духи предков-арики помогали непутевому потомку, дарили нужное забвение и не давали отпустить необходимый гнев памяти. Изабель ушла, умерла на его руках, задохнувшись под красной плёнкой, полностью затянувшей её прекрасное лицо.

Илл. Анастасия Така

Изабель ушла и мир праху её, смешавшемуся с пеплом, оставшимся от командора, сгоревшего во имя Веры и сотен тысяч человеческих жизней. Изабель ушла и месть стала важнее всего, месть начала кристаллизоваться, придавая его дёрганному ритму шагов, дёрганному из-за начавшейся тупой боли, придавая нужное усилие.
Первый робомул попался у самой кромки пустыни. Старая механика умерла, полностью выжав всё из аккумуляторов, не способных заряжаться от солнца. Дуайт шёл верно и оставалось стиснуть зубы, стараясь не отпустить Козлоногого дальше необходимого.
Выходило плохо. Пустыня как желала оставить рейнджера с собой, содрать с костей плоть мириадами песчинок, выбелить их жаром и ветром, разложить скелет немым предупреждением прочим дурням. Дуайт шагал вперед и не замечал, как падает, снова падает, снова встаёт и опять валится с ног.
Когда он добрался до прерии, переливавшейся сизыми волнами травы, сил не оставалось. И кто-то из новых падальщиков, наверняка обитавших тут, скоро почует его.

- Этот парень не из простых бродяг, hombre, точно тебе говорю.
- А, старый ты cabron, какая разница? Что, за непростого шериф даст больше?!
- Ты тупой шлюхин сын, Мигель, если не понимаешь! Видишь, головы?!
- И что? Сам ты, Хорхе, шакалий помёт, ругаешься тут, какой ты друг?
- А-а-а, Мигелито, не обижайся. Это всё старость.
- Куда везёте, amigos?
…
- Пришёл в себя? Везучий сукин кот, не иначе! Эй, hombre, как звать то тебя?
- Дуайт Токомару О-Аху, седьмой рейнджерский, Форт-Найт.
- А я говорил, Хорхе, говорил, парень не из простых! Он из законников с Мохаве, шериф порадуется, он им всем радуется, особенно когда те целые и живые попадают ему в руки.

Бойня вывернула наизнанку не только сам мир. Бойня старательно разобрала по частям человеческие души. Разложила на крохотные детали, перемешала и оставила, как получилось. Никаких добродетелей без ствола, упершегося в голову. Никаких сожалений без кромки тесака, щекочущего шею.
Жизнь стоит, как пачка патронов сорок пятого калибра. Душа не продается дешевле десятка фунтов серебряных «орлов». Пинта чистой воды порой дороже человеческой жизни. Ее вес можно измерять в равном объеме пролитой за нее крови.
Никакой ядерной войны. Никаких противостояний великих держав. Все намного хуже.
В этот мир пришел Ад. Зло, настоящее и живое, смертельно-опасное и неожиданное.