Сказы Шалым-Улуса

Четыре туриста

Собрались как-то четыре туриста залезть на гору Мустаг, посмотреть сверху на Шорию, селфи с облаками наделать. Поднялись спозаранку, обулись как следует, оделись по погоде, да и полезли себе. А Кан-Ергек за ними по кустам да завалинкам – следит, чтоб не мусорили да не чудили сверх меры.

Лезут туристы, лезут, глядь – речка невесть откуда взялась. А в ней тайменя видимо-невидимо, прыгает, хвостом машет. И удочки на берегу только и ждут – садись, да лови. Ну, один турист не выдержал, посмотрел на Мустаг, отвернулся, да и потопал рыбачить. А трое дальше полезли.

«Добро, - подумал Кан-Ергек. – За чем пришел, то и получишь».

Лезут туристы, лезут, глядь – посреди лужайки ковер лежит. На нем закусок разных тьма тьмущая – и Кара-каан бы не побрезговал отведать. А вокруг ковра девушки пляшут, косами машут – одна другой краше, одна другой завлекательней. Ну, один турист не выдержал, посмотрел на Мустаг, отвернулся – и айда к девушкам, выплясывать да за бока хватать. А двое остальных дальше полезли.

«Добро, - подумал Кан-Ергек. – За чем пришел, то и получишь».

Лезут туристы, лезут, уже снега начались. И тут – ручеек из-под ледяной корки журчит-смеется. А донце ручейка так и поблескивает, золотым песком усыпанное. Кто соберет – до конца дней хватит. Ну, один турист не выдержал, посмотрел на Мустаг, выругался витиевато, да к ручью поспешил, в шапку золото черпать.

«Добро, - подумал Кан-Ергек. – За чем пришел, то и получишь».

Последний турист и на богатства не стал глядеть. Лезет себе и лезет, умаялся уже, руки замерзли, уши замерзли. А он упрямый – сказал долезет, значит лезть надо. Скалы ему навстречу ледяными зубищами клацают, промоины под ноги подворачиваются, белые волки воют, а туристу хоть бы хны. Шажок за шажком, шажок за шажком – и добрался до вершины. А там хмарь, мокреть, тучи легли и не разглядишь ничего – хорошо если в пропасть не ухнешь сослепу.

Другой бы расстроился, заругался – зря карабкался, ноги бил, получается. А туристу ништо. Посидел на камушке, съел рацион, чаю на горелке накипятил и тронулся себе вниз. Да поскользнулся, понесло его белой дорогой, фьюйть – к порогу пещеры выбросило.

Посветил турист фонариком, глянул: ба! Наковальня стоит посреди пещеры, подле молоточки рядком и малые и побольше. Горн выстроен, труба наружу отводит дым. Меха чтоб огонь раздувать красуются, уголь есть, корзина руды есть и железного хлама припрятано огого сколько. Молоточек-то так и просится – возьми меня, человек, стукани по железу, добрый нож тебе откую.

Ну турист и взял. И давай тукать – неумело сперва, раз по наковальне, два по пальцу. А там приноровился – искры летят, сталь поет, дело делается. И Кан-Ергек поглядывает за мастером, копытом притопывает – хвалит….

Первого туриста на вертолете МЧС эвакуировали – так ухи из тайменя объелся, что и «мама» сказать не мог. Второй за полмира перелетел на другой конец света – три невесты его запилили пуще всякой циркулярной пилы. Третий богачом вернулся, Ламборджини себе купил – да и влетел на нем в зад синему мерину. Все богатство на больницу-то и ушло.

А четвертого туриста с тех пор и не видывали почти. Бывает спустится в село, хлеба купит, чаю возьмет, тушенки, «барбарисок». Ножи на продажу оставит – ай, какие ножи, узоры по клинку сами сплетаются, рукоятка из мамонтовой кожи точена. Волос на лету режут! Ну и все…

Не верите – сами гляньте. Высоко-высоко, на Мустаге огонечек пятном виднеется на серой спине горы. Стучит в пещере молоточками бывший турист, трудится как добрый кузнецкий татарин. А меха раздувать помогает сам Кан-Ергек. То-то!