Героиня, которой я подарила свои воспоминания

Таня бежала по тропинке вдоль аккуратных полосок ювелирно скошенной травы. Там, примерно на пять сантиметров выше основания, где по стебелькам прошлось лезвие косы, ещё не успел засохнуть сок. Он играл в лучах сочного августовского солнца, испарялся и кружил голову сладким ароматом. А Таня все бежала, бежала, бежала. Она не обращала внимание ни на запах, ни на кузнечиков, едва успевающих отпрыгнуть от ее поролоновых шлёпанцев, ни на деловитых пчёл, прилетевших проститься с умирающими полевыми цветами, ни на деда, который присел перевести дух в теньке под толстенной кучерявой черемухой. 

Статный пожилой мужчина с прямой спиной и широкими плечами пил из коричневой пластиковой баклажки. Внутри плавал кусок льда с медом, а снаружи емкость обнимали капельки. Как-будто даже бутыль вспотела от жары. 

 ⁃ Танюша, ты куда летишь? Поди сюды! 

 ⁃ Дедуля, не могу! Мне надо успеть. А то не успею. 

 ⁃ Да пойди сюды! Кто за тобой гонится? 

 ⁃ Эх! 

Таня свернула с заданного маршрута, и не сбавляя скорости, понеслась к деду.

 ⁃ Чаво случилось? 

 ⁃ Деда, Ленка дура! 

 ⁃ Ну-ну, нельзя так на сестру! 

 ⁃ Дедуля, она на реку ушла…Бабушке сказала, а мне не сказала… А мне же нельзя на реку без нее… А мне бабушка сказала: «Ты чаво с Леной на реку не пошла?». А не чаво! Я и не знала… Пока с тобой тут сижу, они искупаются, а я не искупаюсь…

Таня говорила сбивчиво, с паузами, восстанавливая дыхание после бега. Но вид у нее был боевой: брови насуплены, руки в боки. 

Дед ласково потрепал девчушку по голове своими огромными ручищами и протянул потную баклажку с колодезной водой и медом.

 ⁃ Отдышись, Танюша, и беги на реку. Если они искупались, в воду не лезь. Я вечером тебя на пруд свожу. 

 ⁃ На манциклете? 

 ⁃ На манциклете.

 ⁃ А Наташку с Валюшкой возьмем?

 ⁃ Возьмем. И Леночку возьмем, и Яночку. Люлька большая, все уместитесь. 

Танюша схватила баклажку, хлебнула медовой воды и дёрнула в сторону реки, а дед вновь взялся за косу. Нет у него времени рассиживаться: вечером внучку на пруд везти. 

Спустя годы, когда в город приходило лето, и Таня на ночь распахивала балкон, утром в спальню проникал сладковатый аромат травы. Не до конца проснувшись, Таня вновь становилась Танюшей и бежала по полю в поролоновых шлепанцах, по умирающей траве, мимо толстенной черемухи, мимо улыбающегося деда и потной коричневой баклажки с медовым куском льда. А потом вспоминала, что больше нет ни Танюши, ни черемухи, ни деда. Танюша выросла, черемуха засохла, дедушка умер. Это не его рука с косой расправляется с разноцветными. Это садовник жужжит газонокосилкой. 

Девушка вздрагивала, окончательно сбрасывая сон, и сердце сжималось от тоски…