Алхимик, жертвы и чёрная магия

Баллестр вышел из кобуры, прошитой обязательными узорами легко. Стопор, удерживающий рога, не звякнул, не щелкнул, просто ушел внутрь ложа. Тетива, туго-металлическая, натянулась сама. Болт уже лежал в люльке, непривычно правильным цилиндром, с металлом перьев стабилизации и граненым наконечником, крепившимся не плотно, на пружине. В этом-то и скрывался главный сюрприз, двараг сделал снаряды для маленького арбалета с какой-то начинкой, поистине дьявольской. Освальд испробовал ее на заднем дворе лавки, и оказался приятно удивлен. Хотя вряд ли такие же хорошие чувства появятся у цели, когда он ее найдет.

Сине-топазовая дымка обрела глубину и четкость, охотник шагнул в сторону, рассматривая внутренности лавки. Ничего нового тут не отыщешь, да и вряд ли тут кто-то спрячется, будучи в здравом уме, а такового на двух монстров хватало с избытком. 

Банки, склянки, реторты с гомункулусами. Много флаконов с притертыми стеклянными же пробками. Пучки растений по углам, не горящий, а тлеющий углями треножник на широкой стойке. Обязательный набор из костей невиданных и обладающих чудодейственными свойствами зверей издалека, вроде единорога или педриллы. Педрилла больше всего походила на медведя, стоящего на задних лапах и обзаведшегося человечьим черепом. Обман и показуха, нацеленная на селян и дремучих лесников с пчеловодами. 

Две полки с толстыми и даже на вид старыми фолиантами. Куда же без них, внушающих уважение и приязнь к такому грамотному аптекарю, изучающему все на свете за-ради пришедших болезных и жаждущих спасения без ножа хирурга. Если не зименяла память, как минимум две тома относились к куртуазным сочинениям запрещенного повсюду Зорона, полных весело-нагловатых виршей и скабрезных картинок. В университете Сайентолль Освальду как-то предложили целую стопку карточек из такого же, должных ознакомить его с искусством сладострастной восточной любви. Жадина-жак, вырезавший миниатюры из библиотечной книги так торопился сбыть ворованное, что даже не проверил содержание, подсунув прямо под нос охотника иллюстрацию горячей любви Земмы и Зелона, если Освальду не изменяла память.

Художник был поистине хорош, но, вот незадача, и Земма и Зелон обладали совершенно одинаковыми наборами удов с мошонками, а мужских взаимных чувств Освальд как-то сторонился, не стыдясь своей нелюбви к прогрессу и стремящимся к изменениям моральным ценностям. 

Декан и библиотекарь потом сердечно благодарили охотника, жак предвкушал плети и неделю хлеба с водой в университетском карцере, а картинки уже отнесли к мастеру, обещавшему чудо их воссоединения с самой книгой. 

Так… тут пусто. Что на соседней стене?

Бутыли, пузырьки, склянки и банки, чуть пыльные, переливающиеся зеленью стекла. Латунные весы, стоявшие на прилавке, темные полки и столешница, вычурные плафоны ламп. Под потолком, оскалившись, висело чучело крокодила. В заросшем ряской большом стеклянном пузыре, прицепившись к стенкам, висели гроздьями жирные лечебные пиявки.

Совершенно обычная аптека, ничего лишнего, ничего подозрительного. Поди поверь в хозяина, ночами рыщущего по все разрастающемуся предместью то в поисках одинокой шлюхи, то готовой родить беднячки. Зачем? 

У всех малефиков, добирающихся до тайком переписанных и передаваемых с рук на руки списков, обещающих власть над иными сущностями, демонами и нечистью, цель одна.

Кровь, впитавшая в себя боль и страдания. Внутренности, наполенные эхом криков, разрывающих горло с легкими. Младенец, порой изъятый прямо из матери, брошенной как выпотрошенная туша, младенец, чья искорка жизни и души чиста настолько, что пожрать ее мечтает каждая тварь, живущая во мраке. 

И их, вроде бы выведенных полтора века назад под корень, становится все больше, плодящихся, как крысы в чумном городе, жаждущих проклятых тайн давно ушедших Древних и старых, но не забытых нелюдей. 

А ему, наемнику имперской инквизиции, выпадает ловить и душить, резать, жечь их тайно, чтобы никто не прознал, не разнес слух, не навел страха с ужасом. Только, как не старайся, пожара не скроешь, огонь всегда найдет дорожку и заявится полностью разгоревшись и требуя все больше и больше пищи своей ярости. 

Освальд, долго вслушивающийся в тишину дома, кивнул. Скрипнуло, в дальних комнатах, возможно лестницей, ведущей в подвал. Туда его наверняка попробуют заманить, прикончить без шума с пылью, если не взять в плен, для допроса. Эти боятся только Огненной палаты, никогда не прячущейся, начав поимку своих любимых клиентов. Если по следам колдуна идет скрытный человек, и не просто шпионит, а пытается остановить, это не Огненная палата. Можно позволить себе немного боли для такого одиночки, просто для развлечения и чтобы выудить из него побольше. Мало ли, вдруг охотящийся за чернокнижником вовсе не один, верно?

На это Освальд и полагался, надеясь взять обоих сбежавших помоечных псов сразу. Желаете охотнику угодить в засаду, готовите капкан? Не пожалейте потом.

Стоило пройтись, проверяя каждую комнату темного и обманно спящего дома. Но он верил чутью, опыту и незаметному следу, ведущему вперед. След даже не пах, вонял и смердел недавно выпущенной кровью, кое-где запятнавшей вытертые доски по полу, выдавая малефика с головой. 

Освальд остановился, заметив несколько крупных темных капель, еще блестящих и не впитавшихся в дерево. Тронул пальцами, понюхал, поднеся к носу темное, испачкавшее вытертую кожу перчаток. 

Не ошибся. Этот чертов сладко-медный запах охотник узнавал с закрытыми глазами и даже сидя в трактирном подвале, забитом припасами. Знаешь вкус и вонь недавно пролитой крови, так не перепутаешь с чем другим. Прямо как сейчас, когда след вел к ожидаемой дальней двери, наверняка прятавшей лестницу, ведущую вниз.

Хочешь поиграть? Хорошо, поиграем напоследок. Перед вашими смертями.

За ту молоденькую девчонку, выпотрошенную выродками за свинарником гостиницы неподалеку. За ее глаза, еще отражавшие свет, когда Освальд спугнул две темные тени. 

Пусть Гриф проигрывает свою войну с чернокнижниками, это его дело. Свою личную Освальд собирался вести только с победами, не давая врагу никаких шансов.  

Но все же он не зря оглядывался, стараясь рассмотреть внутренности закоулков аптеки. Нужное поблескивало в последней, перед подвалом, каморке-кладовке. Масляные лампы со стеклянными тонкостенными колпаками только входили в моду, расходясь отсюда, из Ниросты, по всем вольным городам. Красивые, яркие и очень опасные из-за своей хрупкости и масла, плещущегося внутри. 

Фитиль тлел, готовый разгореться. То, что нужно, как по заказу, лишь сделать его ярче для пущей надежности и все, можно спускаться. 

Хотелось верить в отсутствие внизу пистолей. Колдовство может не сработать, а хорошее огнестрельное оружие такого не допускает. Будь Освальд на западе, юге или севере, не беспокоился бы. Но тут Вольные города, здесь Нироста, тут их делают, пусть и не разрешают торговать. Но… Но человеческая жадность легко побеждает все остальное, включая запреты, каменный мешок на десять лет или даже угрозу быть повешенным за шею на городской площади. 

Фитиль занялся широким жадным языком, Освальд усмехнулся и кинул его вниз, под лестницу, так гостеприимно зовущую вниз. 

Вспыхнуло, раскидав даже отсюда заметные жарко-жидкие потеки. Заорал молодой голос, кривясь от лютой боли разом обоженных кожи с мясом. Все верно, малефик поставил на убой верного ученика-подмастерья, совершенно не переживая за его жизнь. Расходный материал, это для людей Мрака и Тьмы всегда понятно и близко. 

Освальд нырнул в темноту, уже освещенную занявшейся лестницей. Нырнул, начав стрелять раньше, чем почувствовал под ногами землю. 

Начинка болта распустилась еще одним огненным цветком, отсвечивающим в айе-шатани ярко-голубым, разбрызгавшим яростно горящие капли. Освальд выхватил из сапога нож, оказвшись рядом с все еще орущим и сбивающим пламя подмастерьем, резанул по горлу и укрылся за ним. Вовремя. 

От древнего леса Квист, прячущего вымерших чудовищ и до песков Халифата, скрывших старые башни Кеми с их тайнами, от льдов Айсбергена со снежными колдунами и до темных переулков Ниросты, вольного города оружейников и алхимиков. Будет интересно, обещаю.
Истории мира, уничтожившего собственную магию. Мира, не помнящего про нее. Мира, живущего на тонкой грани с другим, темным, опасным, жадным... Охотник за головами. Наемник. Человек без прошлого. Мастер меча. Освальд из Старой Школы. Идущий по своей дороге и не знающий - что прячется за новым поворотом. Поворотом в мире, где снова сгущается тьма.

Первая книга: https://author.today/work/15690
Вторая книга: https://author.today/work/24456