Подарочки не передарочки

Дорога отсюда пошла вниз и через минуту весь город открылся перед ними как на ладони. Это был даже не город, а так, городок, ПГТ тысячи на три жителей, не больше. За беспорядочным скоплением частных домишек немного особняком стояло несколько многоквартирных двух- и трёхэтажек, какой-то высокий лабаз без окон. А ближе к берегу — сельпошного вида магазинчик и маленькая кафешка с четырьмя столиками на веранде.

Это не считая пары рядов прилавков под открытым небом, прямо у забитого под завязку пляжа. Там предприимчивые «аборигены» торговали фруктами, вяленой рыбой, живыми мидиями, высушенными лакированными крабами и морскими коньками, контрабандными сигаретами, домашним вином… Всем, чем только можно и чем нельзя. Кате сразу же приглянулась золотистая — к купальнику, наверно, подумал Андрей — соломенная шляпка с нашитыми по кругу крашеными ракушками.

— Ну, что скажешь? — покрутила она перед ним головой.

— Отлично! Бери, — одобрил он.

— А ты купи себе вон ту фуражку.

Фуражка была действительно, что надо: белая, вроде капитанской, с золотым якорем на вышитой кокарде. Но цена…

— Да ну… — Андрей отмахнулся и сделал скучное лицо. — На кой она мне…

— Ну я же вижу, что она тебе понравилась, — продолжала настаивать Катя. — А у тебя вообще никакой шляпы нет.

— Как это нет? А это что? — указал он на свой газетный картуз.

— Это — не считается.

— Кать, ну дорогая она слишком. Плати за свою и пошли отсюда.

— Хорошо, уговорил, — согласилась она. — Только сначала всё равно примерь. Просто так, для меня.

Андрей неохотно напялил на себя фуражку, и продавец, всё ещё не потерявший надежды, тут же услужливо подставил ему чуть потускневшее от времени зеркало с одним отбитым уголком.

— Ой! Тебе так идёт! — захлопала в ладоши Катя. — А вот скажи мне тогда ещё одну вещь. Моя шляпка, она тоже слишком дорогая? По твоему мнению.

Не почувствовав подвоха, Андрей пожал плечами:

— Твоя — нормально.

— Тогда подари мне её!

До него дошло.

— Катя, это нечестно…

— Тебе жалко сделать мне подарок? — голос её задрожал в притворной обиде.

— Нет, конечно. Кать…

— Тогда плати, — тоном, не терпящим возражений, заявила она, скрестив на груди руки.

Андрей вздохнул и с осуждающим взглядом достал из кармана кошелёк.

Андрей не понимал, что происходит, и даже не пытался уже ничего понять. Вернувшись, Катя как ни в чём не бывало пощекотала его пальцами ноги по рёбрам и сказала, что сегодня исполняется ровно неделя, как они на море. И что дату эту надо непременно отметить. А затем весь день вела себя совершенно обычно: шутила, улыбалась, шмотки меняла по любому поводу. Разве что отвечала иногда невпопад, будто задумавшись о чём-то…

Вечер тридцать первого выдался тихим и безветренным. Крупные хлопья снега медленно падали в свете фонарей, укутывая ночной город пушистым искрящимся покрывалом. Катя шла по уже опустевшим улицам и мысленно готовилась к предстоящей встрече. В сумке через плечо были подарки под ёлку: роскошный альбом импрессионистов для родителей Андрея и фотовспышка ему самому. Наконец-то она может подарить ему что-то открыто… Интересно, как бы она чувствовала себя, иди сейчас знакомиться с ними не как с родителями ученика? Уж точно, волновалась бы ничуть не меньше. Даже больше, наверное…

Заметив, должно быть, что гостья чувствует себя немного не в своей тарелке, она не стала донимать её расспросами, начав, вместо этого, рассказывать о себе и своей семье. А Катя старательно делала вид, что слышит всё это в первый раз… В какой-то момент из своей комнаты вышел Андрей с белым ангорским котом на руках — и, поздравив её мимоходом с праздником, прошёл на кухню.

— На свитер его обратили внимание? — заговорщически подмигнула ей Алевтина Степановна. — Не снимая носит.

— Да, отличный свитер, — ухмыльнувшись про себя, откомментировала Катя. — Ручная вязка.

— Вы тоже заметили? Представляете, кто-то подарил его Андрюше на день рожденья — и мы даже не знаем, кто!

В этом году Андрей не стал, как обычно, сразу распаковывать подарки, а свалил их все в одну кучу на кровати, подложив туда же и Катин свёрток. И к концу вечера никто уже не мог сказать, где был чей…

— Да уж, действительно не самый правдоподобный сон… Но, может, он как раз и означает, что когда придёт время, всё будет хорошо? Мама твоя ведь только добра тебе желает.

— Так почему она тогда не хочет дать мне самому за себя решать?

— А откуда ты знаешь, что не хочет? Ты же её не спрашивал ещё.

— Ну, может, и так… А вообще, как они тебе?

— Твои? Ну, ты мне о них столько рассказывал, что казалось, я их уже давным-давно знаю. А кстати, кто из них догадался ручки мне под ёлочку положить?

— Это не они, это я.

— Ты?! —удивлённо переспросила она. — Вот уж от кого никак не ожидала…

На день рожденья Андрей купил ей помаду такого жизнеутверждающего цвета, что Катя ни разу не решилась накрасить ею губы даже на прогулку в воскресенье, не то что в школу. Так и лежала она без дела — пока не превратилась наконец в «помаду для дополнительных занятий».

— Ну… я подумал, в которую с золотым пером, ты можешь красных чернил набрать. А шариковой — в журнале оценки ставить. И когда я уеду, они всегда будут с тобой…

— Спасибо… — сказала она, погрустнев. И поспешила переключиться на более весёлую тему: — А я же тебе вчера самое смешное забыла рассказать. Мама твоя подозревает, что какая-то девочка на тебя неровно дышит — раз такой свитер связала.

— Ну так и правильно ведь подозревает, — Андрей перегнулся через угол стола поцеловать её.

— А ещё — приготовься не упасть — она уговорила меня пошпионить за тобой. Выведать, кто ж такая.

— Эт она опрометчиво, — рассмеялся он. — Но ты мне напомнила, я ей позвонить с утра обещал.

— Ну вот, а у меня ж ничего не готово, — вырулила с кухни мать. — Разувайся, умывайся, я тебе сейчас яичницу зажарю. С ветчиной, как ты любишь — в коопторге на той неделе выбросили.

— Мам, да не суетись ты, я не голодный. В поезде утром поел — набрал в дорогу лишку, с вечера осталось.

— Точно не голодный? Ну ладно тогда… Но учти, обед не скоро ещё.

— Да нормально, говорю ж, сытый. Ма, я по ребятам пройдусь?

— Похвастаться?

— Ну почему сразу похвастаться? — Андрей посмотрел на неё с деланой обидой: как могла она заподозрить его в столь низменных мотивах. — Я их месяц уже никого не видел. А многие сами скоро на экзамены разъедутся. Так я пошёл?

— Вот прямо так с ходу? Может, хоть в чистое переоденешься? А ещё лучше, помойся, с дороги-то.

— Хорошо, убедила. Значит я — в душ, а ты мне пока приготовь всё.

— Иди. Да, и вот ещё что. Мы тут с папой коробку ассорти достали. Может, заскочишь по дороге к Екатерине Максимовне, передашь? Ну и сообщишь заодно.

— Да ну, — Андрей отмахнулся с таким видом, будто предложение и правда раздосадовало его. — И вообще, с чего б это я ей конфеты дарить стал?

— И ты ещё спрашиваешь? А пятёрка твоя по сочинению, она, что, ничего не стоит?

— А чего мне та пятёрка? Проходной был — двадцать один всего, я и с тройкой набирал. И с четвёркой за аттестат. Зря только целый год над этой дурацкой литературой корпел.

— Андрей, ну как ты можешь так! — в голосе матери прозвучал упрёк. — Она для тебя старалась — не стыдно? Ты вспомни, ты же сочинение вообще завалить боялся. И сейчас она за тебя так переживала, обзвонилась вся… Конечно, наверное, не обязательно прямо сегодня…

— Да нет, — тут же пошёл на попятный Андрей, — коли так, лучше уж сразу развязаться.

— Тогда, может, ещё на рынок заскочишь — цветов ей купить? Нехорошо быть таким неблагодарным.

— Ма, ну это ж крюк какой… Ладно, ладно, куплю. Только тогда я, наверное, на обед уже не успею. Но ты не волнуйся, где-нибудь меня обязательно покормят. А к ужину вернусь. Идёт?

— Ты с ума сошёл! — только и смогла вымолвить Катя, когда Андрей появился на её пороге с букетом белых роз. — А что соседи скажут?

— А чего им говорить? Я им всё сам уже рассказал — без этого не пропускали. Куда поступил, да что, да как… Они меня уже любят. И вообще, это ж не от меня цветы, а от предков — послали к тебе выразить благодарность лично. Вот, конфеты ещё. Так что часа два на «рассказать про Москву» у нас точно есть. А потом смоемся по очереди и пойдём куда-нибудь, я до вечера свободен.

Катя отнесла коробку на кухню и налила воды в вазу.

— А это — от меня, — обнял он её сзади, когда она поставила цветы на стол в гостиной, и надел ей на средний палец левой руки нефритовое колечко. — Здравствуй.

— Ой, прелесть какая! — она отставила руку. — Это в Москве такие продают?

— Да там, знаешь, выбор вообще всего получше, не одной только колбасы.

— Уж наверное… — Она повернулась к нему. — Спасибо. Ты кушать хочешь?

— Просто умираю. Со вчерашнего обеда ничего не ел.

— Ну я тогда приготовлю что-нибудь на скорую руку, а ты садись пока и рассказывай, всё-всё-всё. Твоя мама мне ведь только про оценки говорила, никаких подробностей вообще.

— Тс-с, тишина! — прошептал Андрей. — И чтоб в глазок тоже никого не видно было.

Он нажал на кнопку звонка и через несколько секунд за дверью послышались шаги.

— Кто там?

Но Андрей только приложил палец к губам. Замок щёлкнул…

— С днём рож-день-я!

Клуб «Аэлита» в полном составе ввалился в сразу ставшую тесной прихожую.

— От имени и по поручению… — Андрей достал из-за спины перевязанную фиолетовой лентой пластинку и торжественно вручил её имениннице.

Катя изумлённым взглядом обвела неожиданных гостей.

— Ой, это же та самая! — обратила она наконец внимание на подарок. — Все её ищут. Спасибо огромное! Мы вчера только о ней говорили, после педсовета. Ни у кого ещё нет.

— Ну вот и похвастаетесь первого сентября.

— Катерина Максимовна, — деловито вмешалась в разговор Белка, — у нас собой два торта.

— Юморист, — взглянула она на него с кривой усмешкой. — А кто я тебе бывшая, тоже сказал?

— Нет. А надо было?

— Андрей, да ну тебя. Вот тогда я уж точно ни на какие ваши «скачки» не пошла бы… Ой! Я же тебя до сих не поздравила ещё. Для чего приехала, спрашивается… — она залезла в свой пакет и протянула ему шарф и вязанную шапочку. — С днём рожденья! Извини, я не оригинальна. Куча пряжи от свитера осталась — а шарфы такие, двухметровые, сейчас в моде. Я его на вязальной машине смаздрякала — Свете недавно муж подарил. Вжик-вжик — и готово. Даже мотивы на концах: она в два цвета умеет. А шапочка — по твоей формуле. Нравится?

— Класс! Только ты, мне кажется, над моей мамой в натуре издеваешься.

— Почему?

— Ну ясно же, что это комплект: морские картинки, как на свитере.

— Правильно, я так и хотела.

— И вот что она теперь вообразит — когда я во всём этом на каникулы приеду? Тем более, в Москву из наших никто больше не поступил.

— Ой, не подумала, — рассмеялась Катя. — Так куда мы сейчас?