Хрена ли нам Мнёвники...

Эдик, институтский друг Димы С., молодого человека родом с Арбата, родился евреем. Примерно до начала 70-х годов это обстоятельство не мешало ему заниматься наукой, писать на троих с Димой и еще одним их товарищем (впоследствии ректором Политеха в одной из областей) статьи, защищать кандидатскую...

Первые звоночки прозвучали с докторской, которую он все-таки защитил, но года на два позже, чем она была готова и утверждена. Потом начались проблемы с публикациями и Эдик задумался над тем, чтобы сменить страну проживания. Не то, чтобы первым из той волны эмиграции, но из числа друзей и знакомых Димы С. — точно первым.

Ситуацию осложняло членство в КПСС. Нет, не самого Эдика, а его жены Аллы — она еще при учебе в институте пошла по комсомольской стезе, затем вступила в партию и вообще была больше по общественной части, чем по научной, но тоже подходящей для эмиграции национальности.

Короче, семейная пара с двумя детьми решилась подать документы на выезд, но члена КПСС точно не выпустят и Алла написала заявление о выходе. Напомню, что Устав КПСС оговаривал только исключение из партии, а понятия добровольного выхода в нем прописано не было. Но в любом случае, «вопрос об исключении коммуниста из партии решается общим собранием первичной партийной организации».

На открытом.

И вот партсобрание в ЦНИИСК, доходит дело до заявления и партийное начальство начинает стыдить Аллу — да как же так, да вы же комсомольский активист, да в Израиль, да там агрессивная военщина, да что вы там будете делать...

Ответ Аллы вошел в анналы ЦНИИСК:

— Как что? Я вступлю в компартию Израиля и буду бороться против сионизма!

Исключили единогласно.