Несостоявшийся поединок и состоявшаяся пощечина (к флэшмобу от Туси Поповой)

Итак, к флэшмобу "Борьба (драка) между мужчиной и женщиной или наоборот". Из первой части "Большого путешествия":

Леди Эмлин привычно скрывала чувства от окружавших ее людей, однако внутренне она кипела от негодования. Злилась, впрочем, она не на весь мир и не даже на всех своих подопечных скопом, а всего лишь на Брид. Надо же было той заварить такую кашу!

Еще вчера Эмлин искренне радовалась за своих «инженерных девушек» и даже хотела поставить их в пример Серен. Не поставила – не успела. И хорошо!

Брид, то есть Маэл-Бригид инген Киан Ни-Лахан, была уроженкой Думнонии: происходила она из той самой прибрежной деревни, возле которой в свое время героически погибла, так и не пропустив к ней саксов, яхта «Бригита». После подвига «Бригиты» в Думнонии сами собой прекратились давние распри между двумя гаэльскими кланами – И Лахан, к которому принадлежали жители той деревни, и Дал Каш, в который входило большинство моряков с погибшей яхты. Увы, примирившись, бывшие противники быстро нашли себе новых врагов – теперь уже общих. И добро бы такими врагами оказались только саксы Уэссекса: те и правда приносили и гаэлам, и бриттам Думнонии неисчислимые беды. Так нет же, новые союзники вспомнили старые обиды на северные гаэльские кланы! А Брид, как оказалось, благополучно пронесла их через все шесть лет учебы в Университете, хотя вроде бы даже ни разу не пересекалась в Кер-Сиди с северянами – ни с уладскими гаэлами, ни с круитни.

И вот на «Дон» эта встреча наконец произошла. При этом Барах Мак-Рори, молодой морячок, сбежавший пару лет назад из родного Улада и завербовавшийся на камбрийский флот, давно уже сделался своим в команде «Дон». Увы, выговор у него остался прежним – по-северному жестким и торопливым. И для Брид этого оказалось достаточно.

Первая стычка между Барахом и Брид произошла по совершеннейшему пустяку. Барах, отдыхавший на палубе после вахты, сидел на бухте каната и мирно напевал уладскую песню, когда возле него ни с того ни с сего остановилась рыжая пассажирка – не дочка Немайн, а другая, из свиты черноволосой красотки. Не предвидя ничего дурного, Барах беспечно подмигнул ей и затянул очередной куплет:

 

Ах что за благодать – сидеть в заезжем доме

И чинно попивать из кружки пенный эль,

Когда горит очаг и никого нет, кроме

Подружки на коленях, а за окном апрель...

 

Неожиданно пассажирка уперла руки в бока и гневно сверкнула глазами. Барах запнулся, оборвал песню.

– Подружка у него на коленях, видите ли! – возмущенно фыркнув, воскликнула пассажирка на певучем южном гаэльском наречии. – Да что ты вообще делаешь на камбрийском корабле, уладский разбойник?

Слово «подружка» при этом она произнесла, старательно проглотив половину звуков, чтобы получилось «по-северному».

Опешив, Барах на мгновение замер. Затем медленно поднялся на ноги. Подошел к наглой девчонке вплотную. И возмущенно бросил ей в лицо:

– Что я тут делаю? Да ты только моими стараниями досюда и добралась!

Конечно, Барах сгоряча хватил через край: незаменимым на корабле он не был определенно. И все-таки немалая доля правды в его словах имелась. От таких, как он, простых моряков, от их владения премудростями работы с парусами зависела не только скорость корабля, но и безопасность плавания. А Барах был к тому же еще и грот-марсовым: отвечал за верхние паруса второй, самой высокой, мачты «Дон». То и дело ему приходилось взбираться на нее чуть ли не до самой верхушки и там, на головокружительной и открытой всем ветрам высоте, хладнокровно и уверенно управляться с такелажем. Остальные моряки на «Дон» марсовых очень уважали, иногда им даже завидовали – но, что характерно, обычно не очень стремились занять их место.

Но откуда же было знать об этом дерзкой южанке! И в ответ она лишь пренебрежительно усмехнулась:

– Вы, улады, горазды похваляться! А на деле – только и умеете, что грабить, убивать да предавать! Испокон веков так было, есть и будет!

Кровь ударила Бараху в голову. Не помня себя, он бросился на девчонку с кулаками. Та и не подумала отступать – наоборот, сама замахнулась на него рукой.

Конечно, опытной драчуньей она не была. Барах легко перехватил занесенную для удара руку, а потом с размаху залепил девчонке пощечину.

– Уймись, дура! – рявкнул он со злостью.

Девчонка и правда замолчала – но не оттого, что успокоилась. Во мгновение ока она сделалась белой как полотно, и только отпечаток ладони Бараха остался алеть на ее покрытой крупными веснушками щеке. Затем, презрительно посмотрев на своего обидчика сузившимися зеленовато-карими глазами, девчонка фыркнула, криво усмехнулась и вдруг твердо произнесла:

– Поединок!

Барах ошарашенно посмотрел на нее, чуть подумал, да и пожал плечами. Убивать ирландку, пусть даже из другого клана и племени, ему не хотелось совершенно. А ничем иным, по его мнению, схватка между столь неравными по силам противниками кончиться попросту не могла.

– Давай ты этого мне не говорила, – предложил он. – Не хочу лишать тебя жизни, глупышка.

– Тогда я сама заколю тебя, презренный трус! – прошипела та в ответ.

Недовольно поморщившись, Барах пожал плечами.

– Что ж, тогда давай на ножах, – предложил он с деланным спокойствием.

Девчонка молча кивнула всё с той же брезгливой ухмылкой на лице.

Мысленно чертыхнувшись, Барах выхватил из-за пояса нож. Подбросил его, поймал на лету.

– Видела? – спросил он, скорчив зверскую рожу. – Ну как, не страшно?

По-прежнему не говоря ни слова, девчонка тоже схватилась за пояс. Вырвала из висевших на нем кожаных ножен короткий узкий нож. Прочертила им линию в воздухе. Сделала шаг назад, зловеще ухмыльнулась. И вдруг растерянно ойкнула.

– А ну-ка остановились, живо! – раздался у Бараха за спиной повелительный голос. – Указ верховного короля напомнить?

Голос был, как ни странно, женским – и вроде бы где-то слышанным. И все-таки его обладательницу Барах не узнал. А обернуться он остерегся. Мало ли что могло прийти в голову сумасшедшей девчонке: с такой, пожалуй, сталось бы и в спину пырнуть!

Но как бы то ни было, а напоминание неведомой женщины про королевский указ оказалось как нельзя кстати. Девчонка, только что грозно размахивавшая ножом, сразу же сникла.

– Госпожа Зои... – пробормотала она.

– Напоминаю: все поединки граждан Британской Конфедерации отныне должны проводиться не иначе как с ведома короля или королевы, – спокойно, почти равнодушно произнесла женщина у Бараха за спиной.

– Но здесь же корабль... – растерянно пролепетала девчонка.

– Вот именно, – так же спокойно подтвердила женщина. – К тому же это корабль флота Республики Глентуи – страны, где нет ни короля, ни королевы. А значит, разрешить поединок вам могут только в Кер-Мирддине, в резиденции верховного короля.

На мгновение девчонка задумалась. Потом гордо вскинула голову.

– Но я подданная короля Думнонии! – уверенно заявила она.

– А твой противник? – тут же парировала женщина. – Да и Дунгарта ап Кулмина я здесь как-то не замечала.

Девчонка крутанула головой по сторонам, словно и вправду надеялась высмотреть на палубе правителя своего королевства. Затем – разумеется, так его и не отыскав – она угрюмо уставилась неподвижным взглядом в отдраенные добела палубные доски. Щеки у нее внезапно сделались пунцово-алыми.

– Идем в каюту, Брид, – распорядилась женщина. – Остынь немного. А потом всё обсудим.

Вздохнув, девчонка хмуро кивнула. Затем, поколебавшись, убрала клинок в ножны. Теперь Барах наконец смог безопасно обернуться.

Позади него стояла вечно мрачная гречанка – университетская начальница над девчонками, та, что повсюду сопровождала их с бесстрастно-равнодушным, словно у деревянной статуи, выражением лица. На этот раз, однако, она выглядела вполне живой: на щеках ее горел румянец, а в широко раскрытых глазах читались тревога и удивление.

Встретившись взглядом с Барахом, гречанка чуть заметно улыбнулась ему краешками губ, однако не произнесла ни слова.