Парикмахерша

От пасхального скверика до дня победы Гриша пробирался огородами и КПЗ.

В последней точке его накормили, помыли, спать уложили, и наутро снабдили лохмотьями для более безопасного продолжения пути.

Добравшись до театральной гримерки Катарсиса, Гриша застал режиссера за обдумыванием новой концепции съемочного процесса.

Катарсис:

– Наш последний шедевр, дружище, изменил менталитет зрителя: у кого раньше имелось нервное расстройство, оно стало еще и тревожным; кто был спокойным, как танк, тот стал спокойным, как тревожный танк. Частичка хаоса, оброненная нашим фильмом в душу обывателя, внесла в нее смятение и неопределенность, которые повлекли за собой ожидание...

Гриша:

– Ожидание чего?

Катарсис(скривившись):

– Неужели не очевидно? Ожидание логичной и всем понятной развязки...ожидание того, что ты напишешь, наконец, свой долбанный сценарий! Они ждут сиквела к нашему фильму.

Гриша:

– А что там с новой концепцией съемочного процесса?

Катарсис(многозначительно ткнув указательным перстом в потолок гримерки):

– Козловский!

Гриша:

– Лучше убей меня здесь и сейчас.

Катарсис:

– Дай договорить: было какое-то киноговно, названия не помню, но снято по видеоигре, там в главной роли были руки Козловского и его голос, то есть фильм от первого лица, где Козловский бегает по локациям и мочит ворогов...

Гриша:

– И что ты предлагаешь сделать из этого говна?

Катарсис(воодушевленно вскочив с кресла):

– Коонфетку! Только заменим голос Козловского женским голоском, отберем у рук автоматы, и вложим в них парикмахерские ножницы(холодное оружие в слабых руках смотриться честнее и ультимативнее)...и...и фен. Это будет полное погружение зрителя в драму человеческих отношений глазами парикмахерши, которая слушает за работой душевные изливания клиентов друг о друге, которые каждые по отдельности имеют право на существование, и лишь парикмахерша имеет возможность выслушать все суждения, сложить из них общую картинку, и прифигеть от вырисовывающейся трагедии недопонимания ...

Гриша(включаясь в тему):

– Парикмахерша стрижет сначала одну подругу, которая наговаривает на вторую, мол, ходит на работу, всем улыбается, сама ни хрена не делает, десять кило за последний месяц набрала..корова, а вторая подруга парик постричь приходит, скромно ведает об онкологии, о курсе химиотерапии, и о том, что сил работать уже не имеет, и муж не лоботряс, а дома сидит, потому что пошевелиться не может – дисковая грыжа на позвоночнике вылезла (как уж там стройка!), но семья продолжает улыбаться на людях..смотреть на все позитивнее, не теряет надежды...

Катарсис(подпрыгивая от образовавшейся химии со сценаристом):

– Парикмахерша понимает обеих подруг, но сделать ничего не может, она – посторонний человек, не ей вмешиваться в отношения подруг. Печалька!

Гриша(моргнув черным оком):

– Конец что ли?

Катарсис:

– Зачем конец? Заточка ножниц, разборка и сборка фена со скоростью калаша, и стремительность сего процесса, в духе шуттера с Козловским, навевает зрителю мысли, что идет человек по жизни, воспринимает человеческие трагедии, и щелкает их, как орехи, под звон затачивающейся стали, и передергивание затвора фена.

Гриша:

– У фена есть затвор?

Катарсис(грозно, как Черкасов, перед новгородской ратью):

– Будет!

(Фрагмент из "Сценариста 10", история про двух подруг – реальная)