Разрушенное счастье

Присоединюсь к флешмобу про счастье, разрушенное в один миг от от Эдвада Марта https://author.today/post/506991 

Пожалуй, возьму для это фрагмент из "Хранителей библиотеки Древних", но у меня на трагедии жизнь героя не останавливается. Хотя, воспоминания все равно тревожат в течение всей жизни.

— Такой изысканный воротник, — с грустью произнес Рашид, внимательно разглядывая украшения на мне, — и так расколот временем. Отнеси к музейным реставраторам, они починят… Никто не отличит от оригинала.

— Нет, — снял его и поднес ближе к старому другу, — это не время, а три пули, застрявшие между ограненных камней.

— Пули? — девушка побледнела, схватила деда за руку.

— Какие пули во времена Четвертой династии? — попытался успокоить ее Фархази.

— Они разбились семнадцать лет назад в тот день, когда погибла Стефания, — ком подступил к горлу, не давая нормально говорить.

— Как погибла? — старик задрожал, положил руку на оплечье. — Мы все считали, что она тяжело заболела, подцепила какой-то вирус на раскопках и умерла, а ты к Джону оттуда сразу уехал. Так Хавасс всем сказал. Когда и где ее похоронили — никто не знал…

— Ее мумия покоится в красивом антропоморфном гробу в бывшем кабинете Брайтона в запаснике музея рядом с найденным ею жрецом Птаххетепом. Поймите, я не мог бросить ее тело в той деревне в обычную могилу. Она моя вторая мать! Они обе в тот день мне жизнь спасли!

Нервы сдали, и я разрыдался, уткнувшись лицом в лазуритовый воротник. Дождавшись, когда успокоюсь и смогу объяснить произошедшее, Рашид тихо попросил:

— Расскажи, что случилось. Не держи в себе.

— Это Хавасс приказал наемникам убить Стефанию, чтобы освободить меня из клетки ее слепой материнской любви. Только ее. Захия сознался в этом, просил прощение… Тогда, в больнице… Он видел во мне своего преемника, а не заурядного полевого археолога. Убийцы не нашли нас в лагере и прошли по следам до селения, куда ее, меня и рабочих достаточно вежливо пригласили. Наемники не знали, как выглядит их жертва, только то, что она — женщина. В лагере была лишь одна, а в деревушке — много, поэтому они расстреляли всех жителей, чтобы выполнить заказ, и заодно убрать свидетелей. Помню только силуэты в черном, крик Стефании, как она повалила меня на землю, боль в голове…

Замолчал, пытаясь взять под контроль эмоции. Несколько раз глубоко вздохнул и продолжил:

— Три пули прошли грудь Стефи насквозь и застряли в этом оплечье, которое носила моя родная мать и подарила его, когда Птаххетеп забрал меня, трехлетнего, к себе в храм. Она сняла лазуритовый воротник со своих плеч и надела на меня, поцеловала в щеки на прощание. Больше я не встречался с ней. Даже имени не помню… А эти серьги подарил отец. Знаю, что плохой сын, раз забыл женщину, что дала мне жизнь.

— Столько веков прошло, — произнесла девушка, расплакавшаяся от моего рассказа, — Вы не должны…

— Все годы, что жил в Англии и готовил работы для защиты ученых степеней, искал упоминания о ней и своих сестрах в текстах папирусов, стел, на стенах гробниц и храмов. Джон думал, что меня интересовали иероглифы Древних, а я, молча, тосковал по родной семье. Так ничего и не нашел. И, все равно, я верю, что настанет день, и мне попадутся несколько слов об их судьбе и имена.

— Да, Сахемхет, да! — приободрил экскурсовод. — Тайное когда-нибудь станет явным… Только, давай, сейчас подумаем о свадьбе. Не хочу видеть тебя в черном или сером. Такой знаменательный день бывает только один раз в жизни!