Заразно, как зевота

С первыми петухами, как и предрекала синяя голова, пещера выплюнула девушек на дорогу у леса. Успевшие стать подругами, они шли в сторону деревни молча, ежась от рассветной хмари. Казалось, ночное приключение выжало все эмоции, как выжимает стиранную рубаху воин, чтобы развесить на сушку.

От неожиданного звонкого смеха Веселина ошарашено уставилась на спутницу. Баребра смеялась от души, запрокидывая голову. Хрустальный колокольчик сменился лаем гиены и перерос в рёв слона. Не выдержав такого напора, альва присоединилась к зелигене. Напряжение пережитого выплескивалось в стылый воздух. К весеннему рёву вепря, каким огласила округу Баребра, присоединилось ржание раненого мустанга, в исполнении Веселины. В какофонию то и дело врывалось хрюканье, вызывая новый приступ непристойных звуков.

— Не видь я своими глазами, ни за что бы не поверила, что это ты так смеешься, — Веселина утирала слезы.

— Я ж лесная дева, умею подражать любому животному, — держась за живот ответила Баребра.

— Кстати, чего мы ржём как кони? — девушка пыталась отдышаться.

— Спящая красавица. Синий демон в гробу — это спящая красавица. Я поняла. Поняла и представила. У нас есть подобная легенда. Зелигена от тоски по любимому превратилась в дерево, а когда он нашёл возлюбленную, то поцелуй вернул её к жизни, — Баребру скрутило в новом приступе хохота. Отдышавшись она добавила, — Хорошо, что эту смердящую тушку целовать не пришлось.