Первая иллюстрация

Бродяги заржали. Длинный втиснул острое колено, раздвигая ноги испуганной девушки, шестипалая рука (а вот и первое уродство), сжала тонкую шею. Смуглая брюнетка зашипела от гнева и боли, вцепившись в запястье обидчика ногтями. Языки пламени разведенного в багажнике гнилого автомобиля плясали в ее больших, мокрых от слез глазах.Двор, в котором разворачивались события, ничем не отличался от остальных в этом древнем и убогом поселении. Густые заросли разнотравья, обломки строений, груды нечистот, отходов жизнидеятельности жильцов, источающие стойкий, характерный запах, ржавые, покореженные машины, потухшие кострища и тушки убитых мутировавших крыс.

-Что ты с ней разговариваешь, придуши и все! – нервозно затряс руками второй, маленький, коренастый и кривоногий. – Присуним пока теплая!

-Заткнись, Чак! Ты посмотри, какая строптивая, давно нам такие не попадались. Не уродина, не шлюха, даже сиськи у нее две! – пилигрим резко отдернул руку от шеи девушки и, не церемонясь ударил ее в живот. – А коготками своими мне спину царапать будешь, когда я тебя осчастливлю!

Ее чувства захлестнули сознание Ильи, в животе возникла тянущая боль. Что делать? Эти двоя старше его и сильней. Наверняка, все происходящее слышат жители разрушенного дома, кто-то даже с упоением смотрит, удовлетворяя свое любопытство и похоть. Но никто из них не шевельнет и мизинцем, чтобы помочь бедной девушки. Связаться с обезбашенными пилигримами себе дороже.

Страх, но не страх смерти, ее она не боялась. Страх за то, что эти выродки с больной фантазией могут сотворить с ней. Он давил на Илью в той же степени, как и на саму девушку, мешая собственным мыслям. Это было невыносимо.

-Эй! – срывающимся голосом крикнул парень, выступая из зарослей. Слишком тихо. Испугался. Поэтому повторил, но уже громче, стараясь предать голосу уверенность. - Эй, отпустите девушку!

-А то что?! – чувствуя себя полным хозяином положения не оборачиваясь, спросил высокий, анарексичный пилигрим. А когда бродяги все же обернулись в строну исходящего звука изумленно добавил. – Батеньки мои, Чак, ты погляди на него! Герой, мать его выискался! Это ж беляк, везет нам сегодня, дружище на необыкновенные встречи!

Сердце бешеным вороном-мутантом трепыхалось в грудной клетке, норовя выпрыгнуть, сломать прутья-ребра. Вмиг пересохшее горло сдавил спазм. Потная ладонь по-прежнему сжимала нож, но в ней не было силы и твердости.

-Заступаешься за бедняжку?! – с ехидством проговорил длинный. – А ты знаешь, что эти крысы, - он обвел рукой окружающие дома. – Сами отдали нам ее, не жратву, не свои припасы, а ее! А теперь сидят и трясутся в своих вонючих норах, наблюдая как их девчонку сейчас поимеют!

-Рауф, дай я сам покажу этому выскочки кто здесь главный! – раскосые глаза коротышки Чака стали похожи на щелки. В кобуре на поясе пилигрима был пистолет (Илья только сейчас заметил, что кочевники вооружены огнестрельным оружием), однако он предпочел ему нож - широкий с зазубринами. – Иди ко мне, что встал как вкопанный? Ты хоть слово скажи, последнее…

Пилигрим нарочно медленно двинул в сторону Ильи, перекидывая тесак из рук в руку. Получившая в живот кулаком девушка сидела на земле, скрючившись, обхватив ноги руками. Ее тянущая боль еще терзала Илью, и он не мог ничего с этим поделать.