Ненаписанное, но ожидающее...

Сердце засбоило, мысли пошли в разнос, ноги подкосились. Подоспевший слуга подхватил обмякшего хозяина и усадил в кресло, нащупал жилку на шее, она не билась. 

Графа перенесли на постель. Он всё слышал, чувствовал движение воздуха у лица. Вот только мышцы не слушались, даже взгляд нельзя было сместить. Странный паралич сковал тело, но он полностью чувствовал окружающий мир. Он чувствовал что умирает, но умирать не хотел. Незавершённых дел множество и они не отпускали. 

Чуждая сила пыталось давить на него, проникнуть в мысли, окончательно отвергнуть от тела. 

Кому я мешаю? 

Это месть за совершенное? 

Что я сделал в последние дни? 

Как это может сказаться? 

Страх неизбежной смерти — одно из самых неприятных ощущений, но Яков так часто ходил по кромке ещё с юности что почти привык.  Момент умирания — если это можно так назвать — нечто совершенно иное, чем он считал прежде. И именно с момента остановки сердца он понял что мозг замедляется. Замедляется — но не останавливается! 

Другие неоднократно умирали у него на руках. От ран, болезней, неверного лечения. Яков собирал, записывал, осмыслял эти знания. Наблюдал он и такое что сердце останавливалось, но если продолжать борьбу, помогать делом и молитвою, то сердце пускалось вновь и жизнь возвращалась. 

Оказалось, смерть — нечто совершенно иное, чем он считал прежде, это не факт а процесс и тут знания помогли. Сейчас он остался один, помощи извне не было и его гомункула стояла у постели недвижимо. Замедленность мышления отнимала надежду. С этим он и начал бороться в первую очередь. 

Он мыслил, а значит ещё был жив не взирая на немощность тела и остановившееся сердце. И дух обнаружился как идея, достигшая своего для-себя-бытия, — как объект и субъект. 

Отчуждение тела помогло духу стать тождественным с самим собой.