Как-то я пошел работать кинологом в областную милицию

Я к животным неравнодушен,

В каждом сам себя нахожу:

Как котенок, я непослушен,

И как пес, за кусок служу.

Одна глава из книги: "ЯОН - роман с самим собой" -  https://author.today/work/352052

Как-то  я пошел работать кинологом в областную милицию.

Два эпизода из этой службы могут быть интересны нынче.

Натку  утопили в помойной яме. Утопили, сами того не желая, жестоко. Она  появилась на питомнике год назад, получила кличку Натка и первое время  все стремилась удрать. Казалось, жирный мясной суп, крыша над головой,  хорошее обращение должны были убедить приблудившуюся дворнягу. Но Натка  настойчиво убегала. Убежать она могла только из вольера.

Трехметровый  забор питомника и часового в калитке она одолеть не могла. И бежать ей  было бессмысленно: она уже была оприходована, поставлена на довольствие,  занесена в бухгалтерские ведомости, закреплена за конкретным кинологом.

Взяли  ее в служебные собаки с мыслью выдрессировать на поиск наркотиков.  Мощные овчарки для этой службы в целях конспиративности не применялись,  неказистая дворняга был гораздо практичней. Но Натка дрессироваться не  желала.

К сытой жизни она со временем привыкла, не стремилась  больше смыться, пробродяжничать. Но и служить не желала, дрессировке не  поддавалась.

Она вовсе не была глупой, эта чернявая, вертлявая  собачка с живыми золотистыми глазами под смуглыми бровками, она была  даже через чур смышленая. Но, только в своих интересах.

Там, где  надо напроказить, скакать на задних лапах, лаять, прыгать, баловаться -  тут псинка все схватывала на лету. А от серьезной дрессировки уклонялась  вполне сознательно. Чуть потребуют от нее дисциплины - ложится на  спину, как тряпка, и лежит, закатывая глаза, будто нервная вдова в  обмороке. Эту ее пассивную оборону преодолеть было невозможно.

Бились с ней, бились - и плюнули. А Натка передружилась со всеми овчарками питомника, играла с ними и жила в свое удовольствие.

Она  выглядела очень трогательно рядом с громадными волкодавами, трогательно  и беззащитно. Но и беззащитность вполне компенсировалась пронзительной  дворняжьей хитростью. Она знала, что ее сила в ее слабости и искусно  пользовалась этим знанием, как среди людей, так и среди собак.

Прошло  несколько месяцев. Натку давно списали, сняли с довольствия, но она  продолжала жить на питомнике, как своеобразный “сын полка”, с ней  мирились, кормили по-прежнему, баловали. Разве что спать она из вольера  перешла на кормокухню.

...Когда кто-то заметил на губах и деснах  Натки странные наросты, заволновался весь питомник. Нет ничего страшней  заразной болезни, могущей перекинуться на других собак!

Дворняжку срочно отвезли в ветлечебницу и оставили там, клетки продезинфицировали. А в субботу Натка прибежала обратно.

Шел  дождь. Нудный, долгий дождь. Натка не давалась в руки, шмыгала по  кустам - играла. Наросты стали больше, выглядывали из пасти уродливыми  подвижными бородавками. Кляня ветврачей, дежурный кинолог гонялся за  дворнягой, а когда поймал, передернулся от отвращения. И незамедлительно  они с товарищем решили Натку уничтожить.

У обоих были прекрасные  псы - следовики, свирепые в атаке и умелые в работе. Страшно даже  представить подобные наросты в их жарких овчарочьих пастях.

Найде привязали на шею кусок рельсы и бросили в помойную яму.

Какая сила скрыта в маленьком тельце на пороге смерти?!

Дворняжка удержалась на поверхности вонючей жижи, подплыла к краю, где внезапно оказалось мелко, старалась выползти.

Ее  толкали черенком лопаты, метлой, а она все не тонула и скулила  отрывисто. Из ямы тянуло миазмами. Быстрое убийство заразного животного  превратилось в пытку. Люди мучались и злились за свое переживание на  жертву.

Схватили лом, попытались пробить череп, оглушить. Голова от ударов, как поплавок, ныряла в помои, удара не получалось.

Натка вскрикивала с тоской, у молодых парней - кинологов тряслись руки, их тошнило.

Потом все кончилось. Всплыло два пузыря и стало тихо, только дождь моросил, мелкий, сопливый, нудный.

Как  хочется написать, что парни вынули багром тело собаки и, прикасаясь к  нему без брезгливости, похоронили в могиле. Но этого не было.

Много  лет спустя я в случайном разговоре с опытным ветврачом узнал, что это  была совершенно незаразная, доброкачественная патология, легко, кстати,  излечимая.

Второй эпизод сильней скребет сердце, чем первый. Это  из очень далекого, из Международной школе милиции в Нальчике, где в  шестидесятые учились кинологи братских стран - Кубы, Чехословакии,  Польши… Почти двести вольеров, специальная кухня, где псам варят мясные  каши, не забывая добавлять овощей, множество инструкторов и педагогов в  звании не ниже майора и, соответственно, почти двести курсантов с  собаками. Чехи – с ротвейлерами, бывшими тогда в СССР редкостью, кубинцы  – с ризеншнауцерами (совершенная экзотика), поляки с колли  (шотландскими овчарками). Я – с единственной самкой, Мартой - гениальной  собакой, попавшей на наш питомник уголовного розыска города Иркутска  чудом. Должен пояснить, самок редко принимают на службу, так как два  месяца в году они не способна к работе - течка (менструации). А  вообще-то они обычно умней кобелей и более послушные.

Ей не было  года когда сдала беднягу на питомник семья каких-то военных, якобы связи  вынужденным отъездом. Собака неделю отказывалась от пищи, на всех  бросалась. Типичная ситуация, художественно описанная питерским  писателем Израилем Меттером, но основанная на биографии героического пса  по кличке Султан - его чучело с подробным описанием заслуг можно  увидеть в Музее ленинградского уголовного розыска. (Кто смотрел фильм  «Ко мне, Мухтар», где главную роль исполняя Юрий Никулин, то понимает о  чем речь).

Она  совсем ослабла, да и мое терпение лопнула – собака погибала из-за любви  к тем, кто её предал: я вошел, показывая открытые ладони, сразу присел  на карточки и, дождавшись неохотного ворчания, с задиранием верхней губы  над белоснежными клыками, нахально зацепил поводок за ошейник и отвез  псину к себе домой. У меня тогда жил молодой дог Ардон, который  попытался спровоцировать Марту на игру, но той было не до него. Пару  дней она отлеживалась, отъедалась, а потом повадилась охранять мой  письменный стол – ложилась под него и жену не подпускала даже пыль  протереть. Слушалась она безукоризненно, команды усваивала почти  мгновенно.

Я недавно демобилизовался, работал в угро, мы с женой  растили дочку, так что я не собирался заводить вторую собаку, но и  бросить теперь Марту не мог. Поговорил с руководством, продемонстрировал  безукоризненную работу молодой псины и злость при охране вещи, хозяина.  Собаку зачислили в штат. А вскоре получили разнарядку на престижные  курсы, куда я и поехал на четыре месяца. Честно говоря, в те времена  рядовому менту из Сибири пожить на всем готовом, на сказочном юге  Кабардино-Балкарии, одновременно находясь на службе и зарплате, было  здорово - весь коллектив питомника мне завидовал.

Возвращение было печальным. Собака погибла, а я уволился из милиции... 

Не  знаю, как кому, но в СССР жилось не так уж и плохо. Я бесплатно летел с  собакой до Москвы, а потом – на Северный Кавказ. Так же бесплатно  довезли нас и от аэропорта до Школы.

Главная работа милицейских  собак – поиск преступников. Правда, в отличие от нынешней полиции, мы в  те времена еще занимались и профилактикой. И это – не пустые слова, так  как предотвратить преступление гораздо важней, чем поймать и наказать.  Помню, месяц наш отдел воевал с руководством кафе «Березка», пытаясь  запретить им продажу алкоголя вечером. Дело в том, что основными  посетителями этого кафе была молодежь, так что по вечерам в районе  постоянно случались драки. После запрета на алкоголь количество вечерних  происшествий в этом районе уменьшилось втрое!

Спрашивается, как  такой профилактикой может заниматься милиционер со злобной собакой на  поводке. Ну, например вечернее и ночное патрулирование кинологов в  скверах, парках и темных закоулках почти полностью избавило район от  грабежей и насилий.

Впрочем, я увлекся сравнением и уже был готов  рассказать о дружинниках и бригадмильцах с собаками, когда вспомнил о  заказанной «практической» тематике этой статьи. На уроках мы натаскивали  собак по следующем дисциплинам: выборка вещи по запаху человека,  выборка человека по запаху вещи, движение по свежему следу, движение по  старому (спустя несколько часов) следу, задержание и обездвиживание.

Это  – если кто заинтересуется методикой – можно проводить только с  собаками, уже обученными основным командам послушания и караульной  службы. То есть, собака должна иметь выдержку и, получив например  команду сидеть, оставаться на месте, пока команду не отменять; должна  быть недоверчива к посторонним, достаточно смела, но не избыточно  агрессивна и, соответственно, иметь хорошее чутье. Излишне злобных собак  сразу переводят на караульно-сторожевую службу.

Моя Марта, за  время проживания у меня не только отъедалась, но и все команды ОКД  (общего курса дрессировки) освоила запросто, недоверие к посторонним у  нее было в крови, как у почти всех чистокровных овчарок, а чутье –  фантастическое. После нескольких занятий она брала суточный (24 часа)  след и шла по нему, как по свежему.

Тут уместно вставить иное по  времени воспоминание, интересный факт следовой работы, о котором в  шестидесятых даже писали в журнале «Советская милиция». Мой коллега –  кинолог Иркутска отработал след спустя десять дней, что в принципе  невозможно. Как это случилось? Осенью был ограблен сельский магазин,  сельпо. Сбитый замок обнаружили через десять дней, когда вернулась с  больничного продавщица. По ее словам вынесли несколько ящиков с водкой,  мешки с мукой, сахаром. И никаких следов от машин, тележек.

Собственно, советская милиция в решении таких «глухарей» не слишком отличалась от нынешней – цап продавщицу: куда товар дела!

Но  тут кинолог, который по штатному расписанию входил в опергруппу, решил  все же пустить пса. И тот, покрутившись в магазине, принюхавшись к полу,  взял след и почесал в лес. Опера – за ним. Метров через триста на  поляне небольшой стожок сена. Пес – к нему. Ну а там надежно  замаскированные все товары.

Секрет в том, что падающие листья сохранили запах двух хмырей, перетаскавших на собственном горбу украденное.

В  моей работе следовика тоже случались интересные истории. Больше,  правда, забавные. Как-то выезжал на подобное ограбленное сельпо, но не  знал, что начальник районного угро бурят Бадмаев вопреки порядку, по  которому прежде кинолога, а потом – эксперта никто не имеет права  заходит на место преступления, успел туда с важным видом сунуть нос,  потоптаться и похмыкать. Пустил я пса, мощного овчара Арса, он мгновенно  взял след (последний), выскочил из магазина и завалил доблестного  капитана Бадмаева под дружный смех (его не любили за чванство и  безграмотность) районных оперов.

Но я опять отвлекся от Школы.  Наверное, это вызвано тем, что воспоминание тяжелое – Марта погибла при  задержании бандита именно там, в Нальчике.

Так вот. Уже в те годы  мы изучали одорологию (науку о запахах от лат. odor - запах) и активно  применяли в розыскной работе. Запах, носителем которого могла быть вещь,  предполагаемого преступника, соскоб следа ноги-руки, просто воздух с  места происшествия консервировался (добавлялся стерильным шприцом в  герметичный стерильный сосуд), а спустя месяц – год при нахождении  подозреваемого собаку пускали на выборку с этого запаха. Выборка –  эффектное зрелище, хоть и похожа на опознание. Строится несколько  подставных среди которых подозреваемый, собака занюхивает кепку,  портсигар, пистолет, воздух из пробирки и по команде: «Ищи!» начинает  обнюхивать каждого в строю.

С этим у меня тоже был забавный  эпизод. В конторе кто-то у кого-то украл из сумочки кошелек, а дамы  вызвали кинолога. Ну что там пес мог занюхать, коли весь кабинет на  четырнадцать дам был пронизан запахами косметики, сладких булочек, чая с  мелиссой и тем, чем способны пахнуть только женщины. Тем ни менее я не  сдался, а устроил психологическую провокацию. Построил всех в коридоре,  объяснил, что собака занюхает сумочку пострадавшей, в которой был  кошелек, а потом цапнет вора за пузо.

- Вот, сейчас мы с псом  сходим, водички попьем, я возьму в машине аптечку скорой помощи, чтоб  рану перевязать, если сильно цапнет, вернемся и найдем, а вы пока можете  разойтись, но из конторы никому не уходить.

Когда мы вернулись, кошелек нашелся на полу. На что я и рассчитывал.

Школа  для меня лично была еще интересна прекрасной библиотекой. Это сейчас я  скачал из инета множество книг по собаководству, а тогда каждая была на  вес золота. Именно там я прочитал книгу, написанную А. Федоровичем, —  «Воспитание и дрессировка комнатных и охотничьих собак» (Спб, 1911) «…со  многими рисунками и портретомъ знаменитой русской собаки–ищейки Трефъ».

И  переводную 1912 года - директора германской полиции Роберта Герсбаха:  «Дрессировка полицейских собак. Собаки-сыщики. Собаки-санитары на войне.  Лечебник собак» в переводе «Н. фон-Миллера, Город Петергоф».

Как видите Питер и раньше был лидером в пропаганде кинологии!

Собственно,  я про библиотеку заговорил лишь потому, что нашел там тоненькую брошюру  Гитлера, в которой он дает рекомендации по дрессировке собак для  полиции и армии. Там одна фраза понравилась: «У нас в стране закон  запрещал выгуливать собак без поводка, но нигде не было сказано, каким  этот поводок должен был быть. Поэтому я водил своего, прекрасно  послушного фокстерьера, на поводке из толстой нитки. На самом деле нас  связывала дружба, а поводком были моя воля и любовь пса к хозяину!»

Я  тоже никогда не использовал поводок, как способ прилеплять своих собак к  владельцу. Исходя из законов тех стран, в которых довелось гулять, то  или ограничивался свободным намордником или давал поводок собаченции в  зубе, получалось, что она сама себя гордо ведет.

И, совсем уходя  от темы Школы в Нальчике, память переносит в Чехословакию, ту еще,  совдеповскую. 1989 год, Брно - второй по величине город после столицы  Праги, Международная выставка собак.

Когда поезд подошел к Брно,  из купе пошли собаки, кому положено в намордниках, а мелочь при  намордниках. Семенил миниатюрный немецкий шпиц с блестящей шоколадной  шерстью. И этому килограммовому животному тоже полагается намордник –  изящный бежевый наперсток болтался для порядка, пристегнутый к ошейнику.  И всем сразу становилось ясно: у приличной собаки – воспитанные  хозяева.

Вспомните как для тех советских «Лилий», «Минуток»,  «Снежинок» выглядел бы, свернувшийся на столе пес, пусть даже такой  кроха, как йоркширский терьер. Но чехи реагирую спокойно: утомилась  собачка, что ж тут особенного? А пока хозяева решают, что бы им выпить:  пиво или лимонад, сухое вино или кофе, уставший йоркшир немного  отдохнет. Неподалеку чинно восседают на стульях по бокам от хозяйки два  пуделя, те кормят своих псов жаренными колбасками.

Выставка  проходила в июле. Бассейн с фонтаном в те раскаленные дни был переполнен  счастливыми голыми детьми и не менее счастливыми собаками...

Когда пятилетний пражанин в тревоге спрашивал прохожих:

–  Вы не видели мою рыжую феньку? – это никого не удивляло. Представьте,  чтоб его ровесник в Москве, полный той же тревоги, обратился к  проходящей тете:

– Вы не видели мою рыжую сучку? – тетя в ужасе  бросилась бы перевоспитывать жуткого ребенка, но для этого его сперва  нужно отловить, что практически невозможно: дитя собачника ищет рыжую  сучку.

Очерк не был бы не полноценным, не расскажи я, хоть  вкратце, об элементах специальной дрессировке. Суть ее в том, чтоб пес  не только умел ходить по следу, искать потерянные вещи, но и носить  почту, спасать людей из пожара, воды, в снежных лавинах и обвалах,  буксировать лыжника или сани… считать деньги и петь песни.

В  Калининграде, где я в юнатке вел секцию юных кинологов, мы с подростками  проводили настоящие спектакли, выступали на стадионах, в кинотеатрах,  клубах. Многие собаки у ребят не были породистыми. Но любая дворняжка  при умелом воспитании показывает чудеса смекалки. Помню, у Светланки  Луценко была мелкая, килограмм в пять, собачка, похожая на  гладкошерстную лисичку. Так эта дворняжка не только освоила все элементы  служебной милицейской дрессировки, но еще и преодолевала барьер для  крупных собак (около двух метров). Она, как каратист, взбегала по  вертикальной плоскости препятствия, зависала на ребре барьера и оттуда  прыгала в руки хозяйки.

Должен сказать, что спасение кукол из  игрушечных домиков, охваченных огнем, минирование стола, изображающего  бронепоезд, передача донесений под «огнем противника», поиск мин,  буксирование саней или тележки – все это собирает много болельщиков и  производит впечатление не меньшее, чем цирковые трюки. А, главное, в  представлении могут быть задействованы собаки всех пород и размеров.

В  заключение расскажу все же, как научить пса или кошку считать. (В  следующей статье, если она будет, возможно поделюсь и секретом пения для  собак, J.

Для бухгалтерской деятельности всего-то нужно — научить  собаку лаять по сигналу и по сигналу же прекращать лай. Или, что  немного сложней, лаять на каждый сигнал только один раз. (Если  математике учат кошку, она не лает, а мяукает, что тоже легко  дрессируется, а слон, например, может брать хоботом картонки с цифрами).

Следовательно,  нам понадобятся ДВЕ замаскированные команды: “голос” и “тихо”. Как  замаскировать — дело хозяйское: щелчком пальцев, поднятой бровью,  прикосновением пальца к уху или особым движением «магической» палочки…

Могу  немного подсказать. Например, фраза: “Сколько получается? МОЖЕШЬ  ответить?” маскирует синоним команды “Голос!” словом «Можешь!».  Прекращение лая лучше отработать на жест: незаметное движение пальца,  почесывание, быстрая гримаса,шаг в ее сторону...

«Сколько будет  дважды два? МОЖЕШЬ ответить?» Собака лает четыре раза, дрессировщик  чуть-чуть ПЕРЕСТУПАЕТ в ее сторону, она замолкает, он поощряет ее  словами или лакомством.

Ну, а если требуется, чтоб собака  приносила картонку с ответом? То же самое, только с замаскированной  командой “Апорт!”. Например, вопрос: “Сколько будет три плюс пять, НАЙДИ  (ищи) нужную цифру?” Собака идет вдоль картонок с разными цифрами,  получив команду “ищи” (НАЙДИ); когда она подходит к восьмерке,  дрессировщик еле слышно щелкает языком или пальцами – «Апорт!».

Вариант  - заставить собаку взять восьмерку дополнительной командой: “НЕ  ТОРОПИСЬ (апорт)”, но эту хитрость зритель может заметить. Конечно,  идеально, чтоб у помощника или у демонстранта в кармане (за щекой) был  ультразвуковой свисток — это снимает все проблемы с отдачей незаметных  команд.

А о смерти лучшей собаки в моей жизни, после которой я  вообще охладел к собакам, как к друзьям, и занимался кинологией просто  профессионально, ради заработка. очень коротко. В те годы был очередной  серьезный бунт в Нальчике. Причина типичная для СССР – национальная  вражда. Милиционеры-кабардинцы избивали задержанного балкара... два  титульных народа — кабардинцы и балкарцы сцепились.

Это был жаркий  субботний день. Около 11 часов 33-летний Нургали М., приставший к  пожилому гражданину, был доставлен в участковый пункт дежурным по рынку  старшиной милиции Владимиром Токаревым. М. порвал милиционеру форменную  рубашку, кричал: «Убью, убивают, спасите!». У кабинета участкового стала  собираться толпа, поползли слухи, что старшина не только избил, но и  убил задержанного. Несколько человек ворвались в кабинет, повалили  старшину на землю и забрали задержанного. Но слухи продолжали  распространяться.

Около пяти тысяч человек штурмовали отделение  милиции и убили участкового. Крайними, как всегда, оказались русские.  Толпу пытались утихомирить Мальбахов, председатель правительства Ахохов,  секретарь Нальчикского горкома КПСС Громыко, министр торговли Бурякова,  но безрезультатно. Вместе с солдатами сотрудникам милиции удалось  отбить тело старшины и погрузить его в кузов военного «Урала». Но машину  вывели из строя, сорвали с нее брезентовый тент. Толпа хлынула в кузов,  старшину снова стали бить — сначала в кузове, потом на асфальте.
Кроме армии подняли нашу школу кинологов, с собаками. В оцепление, партактив защищать. Их потом вертолетом сняли с трибуны.

Подсудимые  получили от 6 месяцев до 15 лет, трое были приговорены к расстрелу. Но  мне от этого не легче. В Школе предлагали новую собаку, утешали – я  считался лучшим, да еще сделал им диафильмы по дрессуре, благо  фотолаборатория была классная. Переоделся в гражданку, пьяный залез в  самолет, в Иркутске уволился из милиции и начал подготавливать поездку в  Заполярье, на заработки.

И еще, вспомнилось.

В семидесятых с подачи «Комсомольской правды» страну обошла история овчарки, брошенной хозяином в аэропорту.

Больше года ждала она предателя. Потом ее взяла любительница из Красноярска.

В полете их сопровождал ветврач из Московского общества защиты животных. И не зря, у овчарки дважды отказывало сердце..

Собаку бросили. Уехали. И - вот

Она встречает никого который год.

Она садится там, где гаснет гул,

Где самолет швартуется, у трапа.

В отчаянном движении вперед

Сидит, вся напряженная, собака.

Проходят мимо миллионы ног

И виновато смотрят стюардессы.

Собака просто ждет который год,

Как обнаженный символ ее сердце.

Прости же пес, ведь я не виноват,

Ну, разве, в том, что создан человеком,

Что стал твоим предателем собрат,

Что ты опять обманут нашим веком.

За то, что ждешь у трапа никого,

И горя не разделишь своего.