Вместо субботнего

Так вот, вместо субботнего отрывка, сил на который у меня, увы, не хватило, поделюсь отрывком воскресным, ибо why not?

Маленькая затравка к завтрашнему обновлению моей славной Межи, работа над которой спорится, хоть и не в том виде, в каком ожидалось. Впрочем, именно это в писательстве мне нравится больше всего - когда не всегда знаешь, в какой темный закоулок заведет тебя история.

Остов тонул в предрассветном мраке.

Невзирая на час, когда все на Терике как будто замирало в предвкушении грядущего дня, сам городишко никогда не спал. В квадратных окнах приземистых домишек, отстроенных прямо на исполинском скелете древней прародительницы всех амнитор, горел свет, а по пыльным улочкам, еще не успевшим зарасти побегами некроплюща, сновали чужаки.

Чужаки. Уже свои, не так ли?

При мысли об этом Тэя скривилась и, плотнее запахнув накидку, засеменила дальше.

С тех пор, как Межа исчезла, а шаддоки учинили служительницам резню, местное солнце взошло и опустилось пять раз. За это время Тэя успела спуститься с гор и, стараясь изо всех сил выдавать себя за чужеземку, кое-как прийти в себя. О том, выжил ли кто-то еще из ее сестер, она не имела ни малейшего представления. И, по-хорошему, должна была бы убедиться, но не могла противостоять некой внутренней силе, подспудно толкавшей ее прочь.

«Некой внутренней силе, – ядовито повторила Тэя про себя и громко хмыкнула, вынудив пару инопланетных бездельников, подпиравших обшарпанную стену таверны, с подозрением покоситься в ее сторону. – Ужас – вот, что тебя погнало! Страх за собственную шкуру! И ничего более!»

– Эй, мала́я! – позвал тот, что был ниже ростом и телосложением напоминал ходячую тумбу, только в чешуе и белую, как отполированное ветром ребро, торчавшее над городом. – Прокатиться не желаешь?

Тэя замерла в нерешительности. Но не потому, что всерьез рассматривала предложение забулдыги. Ее терзал куда более значительный вопрос: что, если это ее единственный шанс убраться с планеты? Что, если иначе она застрянет здесь на очень долгое время? И что, если шаддоки все же до нее доберутся?..

Видимо, приняв ее замешательство за сомнения, ящероподобный кутила проговорил:

– Ну? Чего ломаешься? Не скромничай, детка! Давай! Я не укушу. Честно! – И, видимо, в качестве демонстрации своих честных намерений распахнул широкую пасть и продемонстрировал двойной ряд острых, словно пилки, зубов. – Глянь! Чем тут кусать-то? Смех, да и только!

Поддавшись наитию, Тэя спросила:

– Ты при корабле?

Тот из инопланетников, что подпирал стенку таверны и выглядел дикой помесью человека и земноводного, встопорщил чешуйчатые усы. В восхищении или же наоборот – порицая, Тэе было без разницы.

– С-с-смотри-ка, какая резвая попалас-с-сь! И не с-с-скажешь, что с-с-соплюшка с-с-совсем!

Однако низкорослый тип в сторону приятеля даже не взглянул, целиком и полностью сосредоточив свое хищное внимание на скромной бродяжке.

– Ну, допустим, – сказал он, сощурившись. – И что?

– Хочу убраться отсюда. И как можно скорее. – На улице заметно похолодало и Тэя, в попытке согреться, еще плотнее запахнула накидку.

Этого, как оказалось, хватило, чтобы низкорослый чужеземец и его худосочный приятель заметили уникальные зеленоватые рисунки, сложной вязью покрывавшие ее руки. Интерес обоих угас точно по волшебству.

– Так ты из мес-с-стных, – процедил тощий, не скрывая отвращения, а половинка здоровяка попятилась и трижды сплюнула.

– Ведьма!

Не ожидавшая столь бурной реакции, Тэя и сама вздрогнула и отступила на шаг. Чудилось, будто ее ударили в солнечное сплетение. Дыхание перехватило, а в горле встал такой твердый ком, что ни вдохнуть, ни выдохнуть не получалось. Не говоря уж о том, чтобы попробовать оправдаться. Все, что она могла, лишь открывать и закрывать рот, будто высыхающая на камне болотинка[1].

А двоих инопланетников ее нерешительность, казалось, только лишь распаляла.

– Ведьма! – зашипели они. – Ведьма!!!

Тэя не знала, что делать. Разум кричал ей: беги, спасайся, пока никто из шаддоков не услышал! А гнев, вызванный несправедливостью и щедро сдобренный обидой, шептал: они не смеют так с тобой разговаривать! Ты ничего плохого не сделала!

Клык амниторы, спрятанный за пазухой под многочисленными слоями одежды, как будто раскалился, прижигая бок.

Боль реальной не была, однако менее ощутимой от того не стала.

Чтобы не разреветься на глазах у злобно ухмылявшихся инопланетников, Тэя стиснула зубы.

– Ну и чего ты тут рас-с-спыхтелась? – бросил тощий.

– Давай вали на свои болота! – вторил ему коротышка. – Бегом к мамке, если она еще не сдохла!

Этого оказалось достаточно, чтобы внутри Тэи что-то щелкнуло. Возможно, сломалось. Возможно, просто встало на место. Так или иначе, выхватив из-за пазухи клык, она бросилась на своих оторопевших обидчиков…

…но не пробежала и метра, как чья-то крепкая рука перехватила ее поперек талии, а другая – сомкнулась на запястье с незаконченным ножом.

– Будет тебе, детка, будет. К чему нам лишние трупы посреди улицы, а?

Голос оказался до того вкрадчивым и увещевающим, что Тэя сама не заметила, как обмякла в чужих объятьях и дала волю слезам. Она понятия не имела, кто ее держал и чем это грозило, но останавливаться не собиралась.

– Ну-ну, детка. Тихо-тихо.

Мягкие, доброжелательные поглаживания по спине, вкупе с приятным обволакивающим баритоном, сыграли свою роль. Спустя минуту Тэя сама не заметила, как перестала всхлипывать, а проклятущий ком, застрявший в горле, растворился без следа. Утерев слезы, она наконец смогла поднять голову и увидеть, что ее, будто маленького ребенка, баюкает на руках доброжелательного вида разумник с серой кожей и парой блестящих загибавшихся от затылка к подбородку рогов.

– Успокоилась? – улыбнулся он. – Отлично. А теперь рассказывай, куда ты хочешь полететь?

[1] Болотинка – вид примитивного земноводного, обитавший в болотах Терики. Занимательны тем, что после брачного периода покидают собственные обиталища и взбираются на горные вершины, где и погибают, высыхая на солнце и превращаясь в корм для птиц.