Как я цельного президента публично имел в виду

Помните песню иноагентши и эмигрантки?

Жил да был, жил да был, жил да был один король,

Правил он, как мог, страной и людьми.

Звался он Луи Второй, звался он Луи Второй,

Но, впрочем, песня не о нём, а о любви.

В этой байке, которая произошла, как всегда, давным-давно в одной далёкой-далёкой галактике, общего с той песенкой только то, что жил да был и правил, как мог, страной и людьми. Не король, а президент. И звали его… Нет, если вам так дорого королевское имя, можете его оставить. И даже порядковый номер оставить, хотя, если честно, среди президентов с этим именем он был первым. Не единственным, а именно первым.

Стал Луи коро… Простите, президентом не то, чтобы на основании результатов выборов… Нет, выборы, конечно, были. Аж целых три тура, поскольку во втором победы у него не получилось, а кое-кто (не будем показывать пальцем, хотя это был Слонёнок) очень уж настаивал на его победе. Да и в третьем… Фальсифицировали оба Луя так, что разобраться, кто «нахимичил» больше, было просто невозможно. Потому сели судьи, почесали тыковки и решили: раз такое дело, а ка-а-анкретные и очень уважаемые пацаны из далёких стран очень уж просят, чтобы именно эта Луйня, которой мы присвоили намбер Два, стала править, как может, страной и людьми, то пусть так оно и будет.

Ну, Луи Второй и развернулся! На минуточку, пять экономических кризисов за первые три месяца правления.

Но больше всего Луи за номером Два, как мы договорились его называть, очень любил вспоминать, чего там его супружница насочиняла в диссертации про серьёзное бедствие, пережитое всей Империей, в которую не так уж давно входила страна, которой он, как мог, правил. А ещё – терпеть не мог, чтобы хоть что-то ему напоминало о тех временах, когда люди, которыми он, как мог, правил, когда-то не просто дружили с остальными народами той Империи, а под её знамёнами победили в Великой войне. Вплоть до того, что распорядился: на очередное празднование Дня Победы в той войне на пути его пешего следования во главе королевской процессии не должно быть ни одного знамени, вывешенного над вражеской столицей! Ни единого! Только знамёна его государства да флаги его полузаконных формирований опричников.

Нужно сказать, что королевская стража к делу подошла очень ответственно: всех, кто с упомянутыми победными флагами совался к главной улице столицы, давали от ворот поворот.

Да только я был бы не сам собой, если бы не решил того Лую поиметь ввиду. Просто пошёл, как обычный зевака. Но у меня под курткой с собой было…

Было не просто Знамя Победы, а полноценный флаг Империи, когда-то по случаю купленный на местном типа-Арбате. Двуслойный, с самым настоящим шитьём золотом. С гербом и профилем вождя той Империи. Тяжёленный, зараза! Складная удочка, используемая в качестве флагштока, гнулась, когда я его на неё нацепил.

Не просто нацепил, а когда до луёвской процессии всего-то сотня метров оставалась.

Сказать, что случился ажиотаж – ничего не сказать. Единственный алый стяг на широченную улицу в восемь рядов движения автомобилей. И идёт впереди придворных Луи Второй, кривится от недовольства, но сделать ничего не может: вокруг меня фотоаппараты щёлкают, камеры жужжат, и если гнать меня городские стражи вздумают, то скандал приключится! Его же четырёхсотпроцентным демократом выставляют: низзя ему публично инакомыслящих преследовать. Втихаря, когда никто не видит, пожалуйста. А вот прилюдно – низзя!

Он ведь хотел «всему цивилизованному миру» доказать, что народ, которым он, как мог, правил, полностью отвергает имперское прошлое, имперскую символику и даже не вспоминает, какое знамя Победители над поверженной столицей общего врага подняли! А тут нашёлся, панимаишь, такой перец, который сумел запретный флаг не только пронести туда, где его быть не должно, но и настроение Лую и его прислужникам испортил, имев евонный запрет в виду!