Субботний отрывок: выпуск 36

Он ощутил аромат, едва переступив порог. Вся комната, выбранная им для сна и отдыха, пахла розами. Непроизвольно вдохнув глубже, Фан Синюнь уловил ещё один оттенок — лимонный, и поискал глазами источник этого дивного благоухания. Им оказалась старая глиняная ваза, полная недавно срезанных пионов.

Приблизившись к столу, заклинатель коснулся бледно-жёлтых лепестков, поражённо наблюдая, как роса скользит по коже и оставляет едва уловимый влажный след.

Редкий сорт и оттенок. Цветы дракона. Их выращивают в садах правителя Ся. Откуда здесь такой пион? И почему он настолько ароматен? Обычно цветы дракона не пахнут.

Отдернув пальцы, как от огня, Фан Синюнь прикрыл веки, доверившись духовному чувству. Кроме изысканного благоухания в комнате присутствовали следы ауры живого существа. И они казались хорошо знакомыми.

Поразмыслив над ощущениями, заклинатель быстро определил носителя ауры. Тот не обладал выдающимися духовными силами и не умел скрывать отголоски внутренней ци.

Фан Синюнь бросил взгляд на усеянный крупными каплями росы жёлтый букет и недовольно вздохнул — в комнату входила Ся Шучэн. Мало того! Она касалась его вещей. Но когда он разрешал этой непоседливой барышне входить сюда?

Собравшись как следует отругать Шучэн, заклинатель внезапно застыл на месте, не дойдя до двери. Истина, до этого ускользающая от него, отобразилась перед мысленным взором яснее солнца, остановившегося на небе в безоблачный полдень.

Кроме яркой красоты и величия эти цветы символизировали также глубокую привязанность. Пионы дарили молодожёнам! Их же вышивали на брачных одеждах невесты, как символ богатства, любви и счастья.

— Возмутительно… — прошептал Фан Синюнь, с трудом освобождаясь от незримых оков удивления, заставивших его остановиться посреди комнаты. — Это совершенно невозможно оставить без внимания! Как наставник я должен…

Не договорив, что же он должен, заклинатель бросился к двери. Створки шумно распахнулись, будто от резкого сквозняка — ещё до того, как полированных досок коснулась его рука.

Словно яростный смерч Фан Синюнь пронёсся по крытой террасе, защищённой от дождя широкой крышей, и так же сердито ворвался в комнату ученицы.

Ся Шучэн сидела за столом и занималась вполне приличным делом — каллиграфией. Склонившись над листом бумаги, она, прикусив нижнюю губу, старательно выводила иероглиф «счастье», от одного вида которого у Фан Синюня вытянулось лицо.

— Ся Шучэн!

— А? — ученица с опешившим видом воззрилась на него, приоткрыв рот.

Кажется, он вышел из себя? Вид у барышни из младшего дома Ся был испуганный. Сипло выдохнув, заклинатель сосчитал до пяти, и произнёс чуть тише:

— Встань!

— Шифу? — испуг Шучэн усилился, однако она и не думала покидать удобный стул.

Да что не так с этой девой?!

— К тебе обращается старший, — терпеливо произнёс Фан Синюнь и требовательно взмахнул рукой, указывая, в каком направлении следует двигаться ученице.

Шучэн вышмыгнула из-за стола и теперь выглядела, словно мокрый щенок — вся сжалась, ссутулилась, вцепилась руками в платье. Взгляд Фан Синюня замер на длинной пряди, выбившейся из высокой причёски.

Даже в этом не соблюдает аккуратности!

Он непроизвольно потянулся вперёд, намереваясь убрать волосы за ухо, но ученица вздрогнула и попятилась. Ладонь Фан Синюня замерла в воздухе.

Почему чужой страх отозвался в его сердце ноющей болью? Заклинатель неуклюже убрал ладонь, спрятав её в широком рукаве мантии.

Осознание походило на вспышку молнии. Эту хрупкую деву, выглядящую непокорной и дерзкой, били! Поэтому Шучэн плакала после того, как наставница связала её заклинанием. Она уже знает, что такое настоящая боль. И как выглядит унижение.

— Шучэн… — как можно мягче обратился он к ученице, — Я не стану наказывать тебя. Просто скажи, зачем принесла в мою комнату пионы и… где взяла их ранней весной?

Вновь взгляд испуганного ребёнка! Болезненно-острый, пронзающий до самого даньтяня.

— Шучэн…

— Я расслышала твои слова, шифу… Но я не знаю, что сказать в ответ.

Фан Синюнь попытался улыбнуться. Как давно он это делал? Похоже, навыки совсем утрачены! Ученица сделала ещё один маленький шаг назад.

— Скажи правду.

— Правду? — с некоторой надеждой отозвалась Шучэн. — А ты поверишь, если скажу?

— Да.

— Хорошо. Я не приносила пионы в твою комнату, шифу.

Ответ выглядел искренним и в то же время неправдоподобным. Он видел букет собственными глазами. А в этом беюане они живут вдвоём.

— Правда? — Фан Синюнь незаметно перекатился с пятки на носок и обратно — надо же хоть как-то успокоиться! — Но цветы стоят на столе в моей комнате, а ты входила туда без разрешения.

— Входила… — согласилась Шучэн. — Вытерла пыль, убрала грязь с пола и ушла к себе. Ты обещал верить мне, шифу.

Неожиданно для себя Фан Синюнь оказался в затруднительном положении. Наказывать ученицу за такую невинную шалость мелочно. Однако наставник — второй отец. Если оставить всё без внимания, как можно зваться шифу?

— Нас в беюане двое. Откуда же здесь пионы?

— Не знаю шифу!

— Хм…

Упрямство юной барышни Ся не имело никаких границ. Но поскольку наказывать её по правилам Небесного клана Фан Синюнь уже передумал, оставалось только одно — мягко пожурить.

— Глаз видит правду, ухо слышит ложь. Я опечален, Шучэн.

При этих словах ученица потупилась, а он почувствовал некоторое удовлетворение — теперь есть надежда, что та запомнит его недовольство и прекратит поступать неразумно.

— Оставайся в своей комнате до тех пор, пока не разрешу выйти.

— Да, шифу.

Окинув притихшую ученицу строгим взглядом, Фан Синюнь удалился, ощущая себя победителем, укротившим дракона.

Впрочем, сердиться долго у него не получилось. Уже следующим утром предстояла тренировка с мечом. И поскольку навыки Шучэн улучшались с каждым разом, заклинатель остался ею доволен.