Субботний отрывок

Присоединяюсь к бессрочному флэшмобу от Марики Вайд (https://author.today/post/513466). 

Вообще, учитывая весь тот треш, что творится на этой неделе у меня была мысль сегодня поместить во флэшмоб одну из своих любимых сцен, которая по-своему подходит по настрою. Но она светилась в различных флэшмобах (например, признание в любви или необычная локация) так часто, что лучше я подберу что-нибудь не столь затасканное. 

Например, предыдущая сцена в той же "локации" будет в самый раз. 

Где-то после этой молитвы Лана и уснула. И снился ей цветущий сад,  каким при мысленном общении всегда показывалась ее душа. Цвели там розы,  лилии, каллы — любимые ее цветы. И на каждый цветок лишь взглянув, она  могла бы с уверенностью сказать, что он отражает в ней — или из ее  собственных качеств, или из связей с другими людьми.

Некоторые из  цветов увяли и пожухли — следствие боли и скорбей последних месяцев.  Особенно старалась она не смотреть на огромную багряную розу, отражавшую  её любовь к Амброусу. Яркая, прекрасная, она давно уж сгнила изнутри, а  шипы её сочились смертельным ядом.

Ядом, которого Лана испила вдоволь.

А  еще там был человек. Человек, уже не в первый раз приходивший в её сны  после того памятного дня. В её снах Килиан был таким, как на портрете.  Цельным. Здоровым. Пребывавшим в мире с самим собой.

Живым.

И  он расспрашивал её о том, как она жила — без него. Расспрашивал, как  никогда бы не спросил при жизни, не веря в то, что ей может быть  действительно интересно отвечать на его вопросы.

А ей, между прочим, было.

— Мы отправляемся в Земли Порчи, — рассказывала она, — Через Елизаров Вал.

Наверное,  наяву она не стала бы рассказывать об этом кому-либо, кроме тех, кому  сказать необходимо. Но во сне ей этот момент даже в голову не приходил.  Просто почему-то казалось, что погибшему другу она может рассказать всё.

Наверняка  при жизни он сказал бы что-нибудь вроде «это опасно». А то и, чего  доброго, попробовал отговорить её. Сейчас же он понимал, что  бессмысленно говорить о том, что оба они прекрасно понимали. Что  бессмысленно просить ее отсиживаться в безопасном месте, когда она могла  кому-то помочь.

Потому и сказал он совсем иное:

— Перед  тем, как пересечь Вал, надень на шею амулет, что я подарил тебе.  Поражение Порчей в Дозакатные времена звалось «лучевой болезнью». Так  что семантически амулет должен защищать от него. Я не уверен в этом, но  шанс велик.

— Я могу защитить себя и своей магией, — заметила Лана, — Но спасибо. Я воспользуюсь твоим советом.

— Спасибо.

Килиан склонил голову, кажется, успокоенный. После чего, чуть помолчав, продолжил:

— Скажи... Ты жалеешь о том времени?

—  Нет, — покачала головой Лана, — Я не жалею ни о чем. Никогда. Я  вспоминаю те времена, когда мы были друзьями — еще не зная ни о том, что  ждет нас, ни о том, что ты адепт Ильмадики. И знаешь? Я вспоминаю их с  радостью. Я рада каждому нашему счастливому мгновению. Я не обесцениваю  их, вспоминая, что они ушли. Вспоминая об этом, я чувствую лишь светлую  грусть. И думая о твоей смерти, я не жалею тебя. Я лишь рада, что  когда-то ты был. Что когда-то ты был моим другом.

Она перевела дыхание, глядя на призрака прошлого, зачастившего в её сны.

— Ну, а ты? — спросила девушка, — Ты жалеешь?..

—  Постоянно, — серьезно ответил ученый, — Я жалею, что у нас не было  больше времени. Жалею, что слишком долго я метался в попытках заслужить  любовь Ильмадики и не обращал внимание на то, что было по-настоящему  важно. Я думаю о том, могло ли у нас сложиться иначе. Мог ли я не  предавать тебя. Мог ли я быть тебя достоин.

Он пожал плечами:

— Наверное, вечные раздумья о том, что больше никогда не совершится, — это и есть Ад.

—  Кили... — Лана запнулась, не зная, что сказать на такую откровенность, —  Не надо... Не казни себя. Не обесценивай всего, что было хорошего. А  оно ведь было. И даже потом, после того, как ты спас меня от казни, я  помню еще множество светлых моментов между нами. Вспомни, как мы  танцевали на балу. Ты еще тогда сказал мне, что от моего вида у всех  перехватит дыхание, и глупые мысли уплывут на задворки сознания. А  помнишь, как ты подарил мне медную розу, созданную твоим чародейским  искусством?..

Чародей чуть улыбнулся. Все еще печально, но уже без такой тоски.

—  Да... У нас было много счастливых моментов, — согласился он, — Но я все  равно жалею, что их не было еще больше. Что я не увидел, как ты  улыбаешься, когда не думаешь о войне. Что я не привел тебя в свой дом —  настоящий дом, выстроенный для нас двоих. А еще — что я узнал, как ты  целуешься под принуждением и как — от радости, что ты живая, но так и не  узнал, как ты целуешь того, кого действительно любишь.

Сказав  это, Килиан склонился к ней с недвусмысленными намерениями. Первая мысль  Ланы была о том, что это неправильно — целоваться с призраком. Живые  должны быть с живыми, а мертвые с мертвыми. Нарушать это правило —  противоестественно.

Вторая мысль была совсем неожиданной. Что она,  как ни странно, не против. Так странно. Когда он был живым, от его  поцелуя она чувствовала себя преданной и оплеванной. Но сейчас...

Неужто  все дело в чувстве вины? Неужто не может она никак вывести за грань  восприятия то, что он пошел против своего Бога и погиб — ради неё? А  может, дело было в том, как изменился он, освободив свою душу? Быть  может, лишь пожертвовав жизнью, он стал по-настоящему живым?..

А затем Килиан вдруг отстранился, так и не дав их губам соприкоснуться. Сон начал рассыпаться.

—  Нет, — тихо, но твердо сказал мужчина, — Если ты сделаешь это из  жалости... Это будет мало отличаться от принуждения. Когда-нибудь.  Возможно, в новой жизни. Мы встретимся снова. И я исправлю все свои  ошибки. Стану тем мужчиной, которому ты смогла бы, не кривя душой,  сказать «люблю». Я обещаю тебе, Лана. Но сейчас... В этой жизни. Будь  счастлива. Возможно, с кем-то другим, с кем-то более достойным. Но будь  счастлива. Пожалуйста.

Ответить ему Лана так и не успела.

(с) "Свет погасших отражений", глава "Безмолвные слова" https://author.today/work/112247