Признаки жизни

надо явить.

Панотец Иван преподаёт у нас философию. Это грекокатолический священник галицкого происхождения, волонтёр, меценат, знает пять языков, имеет родословную, два высших образования и докторскую степень по философии. Он весь из себя молодец: никаких окладистых бород, ряс, лишнего веса и прочей пошлости. Черноглаз и чернобров, высок, подтянут, со шляхетной сединой в тёмных волосах и короткой ухоженной бороде, с правильными чертами лица, улыбчив. Зубы у него здоровые. Вне службы одевается панотец Иван элегантно и весь похож на импортного капитана дальнего плавания. Разумеется, он разговорчив и красноречив по склонностям и роду деятельности. Речь его богата и очень образна, говорить он умеет, а, возможно, ещё и пишет. Директор его любит и непременно приглашает на корпоративные застолья, где мы и пересекаемся, потому что меня тоже на застолья приглашают, чтобы больше денег собралось, и чтобы кто-то нарезал и расставлял блюда. Праздники наши обычно приурочены к календарным красным датам и дням рождения.

На один из таких корпоративов попутал меня бес написать смешной поздравительный стишок моему приятелю по работе, заведующему фельдшерским отделением, с которым мы ходим курить и на кофе, соответственно, отношения имеем более фамильярные, чем с иными коллегами. На «вы», но по-простому, понимаете? И смешной стишок показался вполне уместным. Это была ошибка — директор сразу сказал:

— А мне?

— Вы хотите стишок на день рождения? — уточнила я.

— Да, — твёрдо сказал директор. — Только на украинском.

Ну блядь, ну ёбаный рот, когда ж ты, дура старая, научишься просчитывать наперёд? В многоходовочку, а? Нет, это не моё, в общем, пришлось писать. 

Литературным украинским я не владею в достаточной степени, в отличие от делового, русский ещё относительно удовлетворяет, потому что училась в советские и постсоветские времена. Пришлось позвать на помощь Хольгера, взять томик Шевченко и написать фанфик с поздравительным уклоном, вдвоём мы можем всё. Вышло прилично, культурно, даже забавно местами. Фанфик я распечатала на бумажке, и когда пришёл директорский ДР — вручила для чтения тому своему приятелю, с которым хожу курить. На пьянку не пошла, потому что многоэтапно лечила тогда зубы, весь рот болел и был в гадостных временных пломбах, которые крошатся с язвительным ментольным вкусом. Ну и отлично, думаю, поесть и выпить и дома смогу вечером, а компания администрации — не самая приятная, как не крути. Прочёл мой кореш стих — и все прониклись простыми своими душами, стали радоваться и звонить, приглашать к ним срочно прийти и забухать, раз уж есть не могу. Разумеется, открутилась, но случилось второе непоправимое — панотец Иван проникся тоже, и с тех пор думает, что я хороший человек и поэт-писатель с тонкой душевной организацией.

Подходит он ко мне намедни, весь улыбаясь, и говорит:

— Вы, быть может, много пишете?

— Чуточку пописываю, — уклончиво отвечаю.

— И в интернете выкладываете? — уточняет панотец.

— Иногда, по мелочи, — осторожно отвечаю я.

— А ссылку дадите мне в вайбер? Почитать хочу.

Вот это, товарищи, самое страшное. И дело отнюдь не в литературном русском, а в принципе и в подходе. Сейчас панотец начитается, ну и что он подумает? Сейчас пока он думает, что у меня в писеве «Леса шумят — я слушаю, на облака любуюся. Любуюсь-ууудивляюсь яааа, чего душе таааак весело...». Он же мне обряд экзорцизма устроит, либо, наоборот, на другую сторону улицы начнёт переходить при встрече.

— Вот вам подарок, — говорит панотец, протягивая мне флешку-плейер с наушниками.

— Ой, что это? — с приличным случаю восхищением спрашиваю.

— Это Библия! — радостно и гордо отвечает панотец Иван. — Вся! Целиком! Если вас покинет вдохновение — прослушайте любую главу с любого места, и оно вернётся!

Кто читает Метаморфа — тот поймёт мою растерянность и всю неловкость ситуации. Ничего, главное, чтоб ему никто из девчонок ссылки не дал.

Кстати, никто не знает, как перестать хоррорить и жестить, и начать писать о добром и вечном, а?