У моей России...

Поздравляя друзей и подписчиков с Днем России, решила вспомнить свои работы, действие которых происходит в родной стране или на ее территориях в прошлые эпохи. Приглашаю всех, у кого есть такие фрагменты, присоединяться.

У меня действие почти всех работ, кроме трилогии "Миры Содружества" хотя бы эпизодически происходит в разных регионах России и не только в Средней полосе. Причем речь идет не только о городском фэнтези, где даже выдуманные города имеют реальные прототипы или исторических романах, которые писались с открытой картой на экране. В славянском фэнтези, действие которых происходит во времена величия Змейгорода, я тоже подразумевала если не конкретные города, то конкретные регионы.

И, конечно, не могла я забыть родную Москву, с которой и начну, благо в работе "Царевна лягушка для герпетолога" ее много.

– Маш, ты можешь меня выручить? Скажи маме, что я тоже еду с вами в Забайкалье. Просто как турист.
Иван обратился ко мне с этой не совсем обычной просьбой, когда мы с ним и с Левушкой, прокатившись по канатной дороге, сидели там в кафе. Мы с ребятами давно планировали опробовать новую достопримечательность до того, как Златоглавую заполонят стекающиеся к началу Чемпионата Мира болельщики и туристы. Да и на роликах по парку покататься хотелось. Следовало же как-то отметить зачисление Ивана в магистратуру по результатам универсиады.
Расположенное на открытой террасе кафе хотя и отпугивало не особо состоятельных посетителей достаточно кусачими ценами, зато могло похвастаться роскошным видом. Конечно, родной город я видела с разных ракурсов и даже к знаменитой смотровой площадке на Воробьёвых горах относилась со здоровой долей скепсиса, учитывая, что с тех времен, когда Златоглавую описывали классики, количество куполов поубавилось, сменившись уродливыми коробками и футуристическими небоскребами. А что до Кремля, то с последних этажей моего родного колледжа на него открывался тоже неплохой вид. Вот только на Смотровой всегда толпились туристы и гудели байкеры, на подоконниках Гнесинки вечно кто-то готовился к зачетам или просто спешно учил специальность, а на уютной террасе в стороне от шумной канатной дороги царили умиротворение и уют.

Отец Левушки Михаил, герой повести "Дочь Водяного" тоже много путешествует по нашей стране.

Среди регионов, где он побывал, и Рязань, и Северный Кавказ, и Якутия

Трясясь в раздолбанной электричке, направлявшейся в почти родную Рязань, Михаил думал о том, как поскорее сделать материал и успеть на автобус в сторону деревни: задабривать деда и помогать отцу, задумавшему подновить парник. Мыслил ли он, что мчится навстречу своей судьбе?

 Музей-заповедник на территории кремля Михаил знал хорошо, собор помнил еще с тех времен, когда там функционировал планетарий и проводились различные выставки. Родители каждый год, а то и по нескольку раз за лето возили его в Рязань, попутно с решением хозяйственных дел развлекая и просвещая отпрыска. Сейчас возведенный еще в семнадцатом веке собор вернули церкви и к памятной дате проводили реставрацию записанной в советские времена живописи и древнего иконостаса, а в занятых разными конторами исторических зданиях собирались возродить обитель. 

– Этот монастырь в Переславле Рязанском еще принимал после нашествия Батыя беженцев из Старой Рязани, – объяснял ситуацию сотрудник археологической экспедиции и внештатный эксперт Владимир Царев, проводивший для Михаила экскурсию по местам раскопок на территории Кремля и в реставрационной мастерской. – И я, конечно, за возрождение обители и возвращение собора церкви. А уж когда берутся восстанавливать почти разрушенные храмы, где последние семьдесят лет размещалось не пойми чего, я это просто считаю подвижничеством. 

 – Что сейчас находится в этой башне? – поинтересовался Михаил, указывая на возвышавшуюся вдали рукотворную каменную громаду, словно богатырским шлемом увенчанную островерхой пирамидальной кровлей.
Попытка взобраться по наружной стене и возложить на вершину последний камень «цурку», согласно легендам, стоила жизни многим зодчим.
– Боевики вроде бы хотели устроить там огневую точку или наблюдательный пункт, – припомнил Балобанов. – Но отказались от этой затеи из-за ветхости внутренних перекрытий.
Михаил удовлетворенно кивнул. Он уже знал, что украшенные петроглифами зигзагообразные межэтажные переходы в полном порядке, просто незримые обитатели древней постройки постарались отделаться от непрошеных гостей.
Конечно, возведенная на фундаменте предшественницы, стоявшей здесь еще тысячу лет назад, боевая башня изначально служила военным целям. Но в те времена даже закладка избы или сакли не обходилась без участия жрецов и сопровождалась ритуалом.
Сначала пригоняли быка, который проверял «чистоту» выбранного места. Потом здесь же устраивался на ночь хозяин, и увиденный им благоприятный сон считался добрым знамением. Затем приносили в жертву животных, а в исключительных случаях и рабов и кропили их кровью основание. Стены ориентировали по сторонам света. На камни облицовки наносили магические знаки и обереги рода, сохраняя петроглифы при постройке новой башни. Но и они не всегда спасали, особенно когда в дело вмешивалось предательство.

Освещенный рассеянными лучами чуть проглядывающего среди облаков прохладного солнца пейзаж и в самом деле завораживал той неброской хрупкой красотой, которая пленяет в Средней полосе, только более суровой. Им повезло увидеть Север в цвету. Источающие древнюю магию вересковые пустоши оттеняли белесоватые заросли похожего на коралловые рифы ягеля и древних мхов. Белые цветы морошки и розовые соцветия княженики рассыпались по сопкам и болотистым низинам среди травы и карликовых берез. Возле камней, где преобладали кладонии, природа неуловимо напоминала склоны Ай-Петри или высокогорье Кавказа. 

В траве и среди мхов копошилась непуганая живность: шныряли пестрые лемминги, на кочках караулили любопытные евражки. Попадались снежные бараны и зайцы-беляки. Ближе к стойбищу дорогу пару раз пересекли сменившие шубку на голубовато-серую осторожные песцы. Впрочем, мирно пасущихся среди ягеля и хилой травы низкорослых северных оленей и даже недавно появившихся телят небольшие хищники не трогали. В основном рыскали возле человеческого жилья, с вожделением поглядывая в сторону развешанной на шестах вяленой оленины. 

Описания северной тундры, только ближе к берегу Северного Ледовитого океана есть и в работе "Русалка для слуги Кощея"

При первом взгляде на дыбящиеся каменными громадами голые скалы Даждьроса даже не поняла, что они достигли матерой суши. Как же здешний пейзаж отличался от привычного ей края лесов! Берег дыбился утесами, на вершинах которых, как и на островах, вне досягаемости для хищников гнездились кайры и чайки. Далее простиралась холмистая равнина, поросшая стланиками и мхом.
Даже постепенно возвращавшееся чутье русалки едва позволяло опознать в изогнутых карликах красавицу-березу или задумчивую иву. А поражавшие пестротой окраски лишайники и мхи, как, впрочем, и грибы, хотя и радовались приближению Дарительницы росы, как и любой влаге, но отзывались иначе, нежели луговые травы или кустарники. Да и песня многочисленных алеющих ягодами вересков звучала не так, как у их сородичей, растущих, как та же клюква или морошка, на болотах и в лесах. Дневное светило хотя и тут почти не давало тепла, лишь касаясь лучами земли, зато, едва успев уйти за горизонт, снова поднималось, давая скудной растительности возможность напитаться хотя бы светом.

А описанный в работе "Лана из Змейгорода" Змейгород расположен где-то на северном Урале

Низкое зимнее солнце, выглянув из-за туч, рассыпало пригоршни яхонтов на заснеженные горные склоны, украсило драгоценным шитьем приодетые в зимнее убранство березы и ели, посеребрило пластины осинового лемеха на крышах теремов. Даже сложенные из серого гранита стены Змейгорода, засверкав прожилками слюды, казалось, улыбнулись. Разве что это была улыбка сытого ящера, отдыхающего после славной битвы и пиршества.
Потемневшие от времени закопченные бревна изб посада остались серыми. Другое дело, что там, радуясь солнцу, вовсю кипела жизнь. Смертные торопились, за короткий холодный день доделать все дела, чтобы успеть подготовиться к главному празднику зимы, Велесову Дню Корочуну.