Музыкальная иллюстрация к эпизоду

Руслан Бирюшев предложил интересный флэшмоб: "выбирайте эпизод из своего творчества, с которым у вас ассоциируется конкретная мелодия или песня, и делитесь". То, что я сейчас принесу, будет похоже на читерский способ участия во флэшмобе -- потому что в тексте будет прямая цитата из Киплинга, и именно на эти стихи прозвучит песня. Но я все-таки не лукавлю: ассоциация у меня тут теснейшая: я свой эпизод вспоминаю каждый раз, когда слышу эту песню, а песня приходит мне на ум, когда я перечитываю этот отрывок.

Итак. Герои "Дочери Хранительницы" возвращаются домой после гибели Робина Доброго Малого.

Новая повозка была заметно меньше лицедейского фургона, однако пятерых пассажиров все-таки вместила. Танька с трудом втиснулась между Орли и Санни, оказавшись лицом к господину Лэри и Нуале и спиной к вознице. Проситься на облучок, вопреки обыкновению, она не стала: возница, хотя и старался не подавать виду, явно ее опасался. И все-таки за дорогой она старалась следить – то и дело оборачивалась и всматривалась в открывавшийся впереди вид.

За Ланнустом снова потянулась низменная пустошь. Время от времени однообразный пейзаж разбавляли маленькие селения и отдельные постройки – то явно новые здания промышленного вида с высокими трубами, то развалины древних сооружений неведомого назначения. Танька понимала, что однажды уже проезжала эти места, но сейчас напрочь не могла ничего припомнить и рассматривала встречавшиеся по дороге деревни и рудники, словно видела их впервые.

Часто на пути им попадались неспешно двигавшиеся караваны запряженных волами грузовых подвод. Однажды дорогу неспешно пересекла большая отара овец, в другой раз возле раскинувшейся на невысоком холме деревни встретилось коровье стадо. А иногда слева от дороги вдруг открывался вид на скалистый морской берег. Ни кораблей, ни лодок на море видно не было: одни лишь сплошные серые волны плескались до самого горизонта.

Финд первые несколько миль бодро бежал рядом, но потом начал отставать. Вскоре возница сжалился над ним и остановил лошадей. Пес немедленно взлетел в повозку и тут же тяжело плюхнулся у ног господина Лэри, заодно выпачкав его одежду в дорожной грязи. От свалявшейся некогда белой, а теперь грязно-бурой шерсти пса быстро распространился, заполнив собой всё вокруг, резкий запах псины. Сердиться на Финда, впрочем, никто не стал – разве что возница немного поворчал, да и то больше для острастки.

Дважды за дорогу они останавливались на ночевки, оба раза — в старинных рыбачьих деревнях. В заезжих домах девушки привычно селились втроем в одну комнату. Утомленные доро́гой Орли и Санни быстро засыпали, едва добравшись до кроватей, а Таньке в сумерки по сидовскому обыкновению не спалось. В первый же вечер она добралась до подаренного господином Эрком свитка — и, к радости своей, нашла там и «Оду мясу», и шуточные стишки-небылички, и балладу о Робине, и еще несколько совсем незнакомых стихотворений, немного нарушавших строгие правила бриттской рифмы, но изящных в своей напевной простоте. Баллада и стихотворения так и просились на музыку, но у Таньки не было при себе ни крута, ни арфы — да и не будешь же играть на них, когда все вокруг спят! До глубокой ночи она перечитывала свиток, пытаясь мысленно подобрать к балладе мелодию, — однако та ни в какую не складывалась. Вместо этого в голове упорно крутилось памятное с детства:

 

Дуба листва была жива

До бегства Энея из Трои.

Ясеня ствол в небеса ушел,

Когда Брут Кер-Лундейн не строил.

Терновник из Трои в Кер-Лундейн попал,

И с этим каждый согласен.

Прежних дней рассказ сохранили для нас

Дуб, терновник и ясень.