Субботнее, после перерыва

...Тогда начинался сентябрь тысяча девятьсот десятого года. Кадеты в новой, с иголочки, форме пытались устроиться в комнатах общежития, и Патрик бестолково толкался в суетливой толпе. «Как же много людей» — хоть их и было вместе с учениками второго курса всего не более двухсот; и как тут в этом бесконечном коридоре и в этой толпе найти своё место?.. Спросить бы — но у кого? Все занятые...

Блэкетт думал было переждать суматоху в углу, но отсидеться не получилось. И зачем так за рукав дёргать? Вдруг ещё порвётся? Ужас же — в первый же день испортить форму «престижного и лучшего колледжа в Британии»!

— Тоже не из этих? Ну, не из знати? — белобрысый подросток, ровесник Патрика, с прищуром улыбнулся, вглядываясь в однокашника.

— Вроде того... — Патрик с облегчением глянул на освободившийся и целый рукав формы и неловко кивнул, не зная, что делать уже с этим треклятым саквояжем.

— Пошли! Тут одна кровать свободна.

...В комнате белобрысый уже успел сложить свои пожитки в одну из тумбочек, так что Патрику пришлось возиться в одиночестве. Сама обитель выглядела так, как и должно выглядеть жильё аристократа. Впрочем, неудивительно: особняк, в котором теперь был колледж, мог принадлежать раньше только знати. И шторы на окнах не из дешёвого тюля или сукна; и бледно-золотистые обои, что наощупь как бархат, не в десять пенсов обошлись; да и мебель — хоть и немного её, лишь та, которая была необходима для сносного проживания, а вся добротная: ни царапин, ни сколотых углов... «Верно, такие, как мы, в таких комнатах лишь прибирались — да и жили точно не тут...»

— Тут мы и будем жить ближайшие два года, — Уилл разлёгся на кровати. — Ну да недурно, жить можно...

— Недурно... А как ты понял, что я не из знати? — наконец поинтересовался Блэкетт, усевшись на кровати и пытаясь причесать взлохмаченные тёмные волосы.

— А как не понять? Знать — она и держится особо, и комнаты у них с первыми номерами всегда. Повезло, что ты к ним не сунулся, — усмехнулся белобрысый, но мягко, без злобы, так что Патрик уже смелее устроился на кровати, разглядывая нового приятеля.

— Да... Я о знати пока что только читал, не приглашали к ним. А разве нам на «ты» можно? Ну, если здесь все такие... — Патрик оглянулся на дверь.

— Нам-то чего? Да и мы же не на службе пока. Лучше скажи, как зовут?

— Патрик... Блэкетт...

— Уилл Грэкхэм. Из Корнуэлла. А ты? — подросток протянул ладонь, Патрик её пожал.

— Лондон... А ничего, что мы эту комнату заняли? Может, тут по именам как-то...

— Едва ли. Знаю, что первые пятнадцать только для знати. А дис-цип-ли-на тут одна для всех, — Уилл усмехнулся. Патрик несмело улыбнулся тоже, потянулся к тумбочке — не оставлять же эту поделку так, на виду; «несолидно!»

— Ого! Сам сделал? — Уилл потянулся к модели аэроплана с двумя парами крыльев и с пропеллером спереди, неровно покрашенного в ало-синий цвет.

— Вроде того... — Патрик спешно поставил аэроплан в тумбочку. — Благодаря нему и поступил...

— Ого! А этот вопрос в арифметике попался, или в географии? — задумался Грэкхэм.

— Не там... Адмирал спрашивал про Роллса и самолёт его... Кажется, я ему даже слишком много об этом рассказал, — усмехнулся Патрик. — А тебе разве другое задали?

— Совсем другое, — протянул Уилл. — Про машину... Что же там... Точно! «Какой номер был у машины, на которой вы сюда доехали?» Повезло же! А то спросили тоже бы ещё про какой самолёт!

— Да уж... И почему такие разные вопросы?

— Почём я знаю? — Грэкхэм пожал плечами. — Кого-то вообще про какую-то еду спросили. Вот ты знаешь, с чем каперсов едят?

— Ну это уж ты выдумал, — фыркнул недоверчиво Блэкетт. — Оно даже не называется, как что-то съедобное!

— Не называется, — согласился Уилл. — А ведь едят — только не запомнил, с чем. А, ну его — вкусное бы так не назвали... Точно! Если разобрал вещи, пошли!

— Куда? — не понял Патрик.

— Как же — куда! Поищем, где и что тут едят! Нам же тут два года учиться!