Дерьмо

Историю эту я услышал 90-х от Андрея по прозвищу «Повидло» — пожилого вора-рецидивиста. После очередной отсидки от работал у нас в «ЖЭК»-е ассенизатором-аварийщиком. Был он нелюдим — после тщательного душа от него пахло не «Красной Москвой». «А что ты хочешь, — говорил он мне бывало за бутылкой, — всю жизнь дерьмо за другими убирал — и на зоне и тут, на вольнице. Жизнь такая дерьмовая наша. А ведь когда-то я хотел завязать, да видно не судьба». Далее — мой вольный пересказ истории Андрея о том, «как все началось».

Случилась это в городе Рубцовске. Не ищите лихорадочно его на карте, потому что в лучшие времена насчитывалось в нем жителей от силы тысяч двести. Одиннадцать километров (в пору моего детства), вытянутых вдоль железной дороги. В центре, как водится — площадь Ленина, от которой влево шел проспект Карла Маркса, вправо — улица Комсомольская.

Находится мой родной город где-то пониже Барнаула, на границе Горного Алтая. Климат резко континентальный (это важно). То есть летом жара может держаться за 30 месяца два. Известен был тем, что на эти несчастные 200К жителей было 4 крупных тракторных завода, не считая мелких. 

Платили при этом не так чтобы много для Сибири, поэтому самую дерьмовую работу делали зеки. Колоритные две или три зоны общего и особых режимов, которые к тому же что-то там собирали и складировали на случай ядерной войны. Зекам после 10-15 лет отсидки по «тяжелым» статьям ехать куда-то было лень, и они оседали тут же. Квартир им, естественно не давали, но не прописывать боялись. Поэтому они селились по окраинам — в лучшем случае в бараках, худшем — в картонных коробках.

Понятно, что криминогенная обстановка в городе была еще та. Самое интересное, создавали ее не сама «откинувшаяся» братва, которая по большей части устала от жизни, а молодняк — частью прибившийся, частью тут же, на сырых топчанах зачатый.

Так вот, наш герой, назовем его Андрей, был именно из «приблатненного» молодняка. Прожженный жизнью, поколотый ножами в драках, на учете во всех отделениях милиции края. Промышлял мелкими кражами и довольно неудачно. Не было ему «воровского фарта». Но дерьма в нем не было — по воровским понятиям слыл «честным», слово держал, и даже честь какая-то была у него. На зону не попадал, ухитрялся отмазываться. Так и стукнуло ему 23 года — без образования и профессии. Призвать в стройбат хотели сразу после «химии», но у такого вроде здоровяка нашли что-то там в пищеварительном тракте.

А тут еще угораздило его влюбиться в приличную девчонку. Кажется Ольгой ее звали. Папа у нее был какой-то шишкой в заводском управлении АТЗ, мама в самом большом универмаге «Весна» заведовала отделом. Девочка носила бриллианты в ушах уже в 14 лет, и первая в городе щеголяла в джинсах «Монтана», протертых кирпичом на бедрах. Когда познакомилась с Андреем, не было ей еще 16-ти. После школы решила в Барнаульский политех податься, но даже нанятые крутые репетиторы не смогли подтянуть девочку хотя бы до минимального уровня. На следующий год родители решили «пробить» ее, подмазав где нужно было. А впрочем, девушке тусоваться нравилось, учиться же ей категорически было лень.

Познакомились романтично на местной тусовке — на лавочках вокруг площади Ленина. Поздно вечером тут собирался местный крутой «тусняк» — лузгали семечки, «базлали» кто что достал, крутили старые катушечники с «Битлами» и «Спэйсом». Девочек, естественно, мацали тут же в кустах, густо поросших между благородными голубыми елями. Ольга личиком и фигурой красовалась нехилой и была в фаворе. Кто-то там ее не поделил или кто-то к ней пристал уж совсем не «по-пионерски», в общем, девушка завизжала. Прибежал Андрей, на ходу щупая в заднем кармане «финку» из четырехгранного напильника с наборной ручкой. Нож не понадобился — молодняк
сразу понял, что дело пахнет керосином и ломанулся через кусты врассыпную, щедро разминируя по дороге то, что народ везде оставляет в темных местах по простоте душевной и жуткого дефицита туалетов.

Родичи о связи разнюхали довольно скоро — городок маленький, шила не утаишь. Ольге бандюган молодой нравился бесшабашной смелостью и немелочностью. Понимала, откуда деньги берутся, но Андрей обещал завязать и жениться. Семья, конечно, была не в восторге от такого альянса. Семья Ольги, конечно. Своих родителей Андрей помнил смутно. Если мать еще иногда жива была в проблесках беспробудного пьянства, то отца она категорически вспомнить не могла.

Любовь была у них просто как у Ромео с Джульеттой. Никакие доводы семьи не помогали. Тут еще Ольга начала на беременность намекать. Решил папенька, что дочка вляпалась в дерьмо и придумал хитрый план. Позвал Андрея и говорит, что, мол так и так, он не против их брака. Андрей, конечно, завяжет, он не сомневается. Но на что, а главное, где они будут жить? Квартира у них маленькая, всего-то 3 комнаты на троих (когда по две семьи в однокомнатных в те времена ютились). Да и Андрей мужик или нет? Кооператив на однокомнатную «хрущевку» стоит 8 тысяч, можно половину заплатить и въезжать. Они от себя дадут 2 тысячи, остальное Андрей должен заработать. Честно, конечно. И профессию приобретет заодно. Сколько Андрею на это нужно? Год, два? Ольга подождет, если уж такая любовь. С армии и три ждут.

Андрей и призадумался. С одной стороны, все вроде верно — мужик он или где? Надо молодую хозяйку в уютное гнездо вести, а не ютиться по квартирам. Опять же специальность нужна. С другой стороны, 2 тысячи — деньги немалые. На заводе токарь высшего разряда 250 рублей максимум имел. И потолок, хоть расшибись — уравниловка. А ему поначалу больше 120 и не светило. Да и жить на что-то надо все это время. Если уж завязал, то надо держаться. Чешет затылок...

Долго ли коротко, но эта проблема решилась просто. Старые дружки посоветовали в Норильск съездить — подхалтурить. Северные там надбавки, можно быстро заработать на вахте. Занял Андрей денег на билет и рванул в неизвестность. А дело было уже к лету. Июнь, тепло. А в Норильске только-только снег сходить начал. Корешей нашел быстро в местном кабаке, да облом. Не сезон, говорят. Специальности у тебя, мол, нет, разнорабочим на строительство только. А какое строительство летом? Дороги развезло, бригады сваливает по курортам. Опечалился наш герой. Но и тут ему повезло. Грузинская бригада предложила халтуру — дерьмо вывозить. Именно дерьмо. Человеческое г... Дело в том, что тогда, в 80-е годы (не знаю, как сейчас), дома на сваях в Норильске строились. А канализации не было — ну не выдерживали трубы их морозы. И все дерьмо между свай накапливалось. Мерзлое, оно ничего — лежит и лежит себе незаметно. А по весне, конечно, надо с ним что-то делать. А то ведь такое амбре будет... Местный народ деньгами избалованный, связываться с такой работой не желает. Вот и едут бригады по весне со всего Союза. В основном, как ни странно, с кавказских республик.

Ну что делать-то? Не возвращаться же назад. Тем более работа не то, чтобы особо грязная. Место под сваями много, бульдозерами отгребали. Грузили на самосвалы и в тундру. Запах, конечно, еще тот. Но деньги, как говорят, не пахнут. Андрей сразу сказал, что ему нужно 2 штуки и все. Заработает, мол, и хватит. Поздно вечером (работали по 12-14 часов в день) сам смотрел на фото своей любимой и бригаде хвастался. Завидовали, конечно. Короче, за лето заработал свои 2 штуки. В сентябре рванул в родной Рубцовск. А надо сказать, что только одна весточка от любимой была — короткое письмецо, все в подсохших разводах от слез. Помнит, значит, страдает. А потом — как отрезало. Телефон тогда не у всех в квартире был; у родителей Ольги был, да времени дозвониться все не было. В общем, неспокойна душа Андрея была.

Не зря беспокоился. Как только он уехал, отец Ольги начал претворять в жизнь следующую половину своего хитрого плана. Смазал/звякнул кому надо в Барнаульском Политехе. В общем, родной доченьке нужно было на экзаменах показаться, а дальше зачисление автоматом. На абитуре Ольга оторвалась по полной. Лето, делать нечего, кругом кипит столичная жизнь (на краевом уровне, конечно). Мальчики так и липнут. Андрея помнила с неделю, потом как-то недосуг было. То один мальчик поэму напишет, то другой с серенадой под окнами полночи стоит. Ну а в сентябре, как водится, весь первый курс направили на картошку. Опять же вольница, весело, танцульки до утра, мальчики уж совсем не по-детски пристают. 

Андрей сначала в Рубцовск, потом в Барнаул, потом в деревню, где картошку собирали, наведался. Ольга уж и не рада старому ухажеру. У нее можно сказать, только жизнь началась, а он пристает ей с женитьбой. Кастрюли, пеленки... Это ей нужно? В общем разругались вдрызг и с разбитым сердцем Андрей потянулся домой. Дома хотел деньги прогулять, но потом решил, что всякое может случиться, решил обождать. Специальность теперь вроде была — устроился золотарем. Не от «золота» название профессии произошло. Наоборот даже ;-) В то время отхожие места у бараков были на улице. И заполнялась яма на удивление быстро. Вот Андрей с бригадой приезжал на «г...возке» и откачивал сие накопившееся «золото». Неплохо оплачиваемая профессия, кстати. Ставка, правда, всего-то 150 руб в месяц, зато можно очередями манипулировать. Если у вас во дворе квадрат «МЖ» уже заполнился по самое «не хочу», а очередь ваша не подошла, разве вы десятку не соберете с дома, чтобы скорее освободится о такого «добра»? Мальчишки еще помогали летом, кидая пачку дрожжей — это у них такая война уличная типа была. В общем, Андрей не бедствовал.

И правда, меньше, чем через месяц Ольга с Барнаула вернулась. А все просто — началась учеба. А она на занятиях — не бе, ни ме, ни кукареку. Можно было дотянуть до зимней сессии, да скучно стало. Мальчики что-то в учебу ударились, общага оказалась не такой уж и романтичной. Шесть девочек в комнатке 3x5 метров, три «слона» (двухъярусные кровати). По ночам бывает все три трясутся так, что не уснешь — девочки предаются утехам любви с кем Бог пошлет. Тараканы не боятся уже ничего, днем нагло клянчат крошки. Семейные все этажи провоняли дешевой стряпней и пеленками. Короче, плюнула и поехала назад. 

Папа, конечно, опечалился. Мама — наоборот. Она уже присмотрела дочке теплое место у себя в отделе. На жуткий дефицит пристроила — одеколоны дешевые продавать.

Тут Андрей подкатил. Любовь в глазах, розы (зимой) в руках. Каждый день. Оттаяло сердце девичье. Но ростки меркантильности уже дали о себе знать. Или вероятнее всегда они были, дерьмовая душонка у девчонки была. Ладно, говорит, уговор, так уговор. Покупаем, мол, кооператив и женимся.

Присмотрели новую «хрущевку» на 2-х Черемушках. На первом этаже (это важно). Папа денег подкинул, надавил, где надо, купили квартиру. Оформили на Ольгу. Папа сделал, мол, на чужого человека как можно было оформить? Не женаты еще, фамилия у тебя к тому же известная в не тех кругах. «Да и ладно, — подумал Андрей, — Какая разница-то? Свадьбу сыграем — будем жить». И пока все свои сбережения (и дружки понадавали) Ольге подарил в виде мебели, тряпок и пр. Обставила она квартирку — на загляденье. Просто выставка — сплошь дефицит на дефиците, даже не верилось, что все в однокомнатную уместилось. Стенка чешская, сантехника венгерская, ковры ручной работы из Эмиратов, на полу паркет дубовый. Денег вбухано было больше, чем сама квартира стоит.

А дело к весне шло. Свадьбу прикидывали на май. Вот тут-то история наша и начинается собственно. Как-то раз Андрей про размер ее пальца спрашивает, мол, на обручальное кольцо, а будущая женушка и знать жениха не хочет. Не мил, мол, ты мне и все тут. Я такая вот крутая, а ты как бандитом был, так бандитом и остался. В жизни ничему не научился, кроме как по форточкам лазать да г... вывозить. Я, мол, принцесса на горошине, а ты — «г...воз».

Обиделся Андрей. Сердце дало трещину. Ладно, мол, говорит, раз так, разойдемся по-мирному. На подарки я не претендую, на то они и подарки. А две штуки, что я пóтом заработал на нашу совместную жизнь, вынь да положь. Ну а Ольга к тому времени совсем скурвилась. Прикинула, что придется квартиру делить, а как однокомнатную-то располовинить? Две комнаты максимум. Коммуналка на 4-ре комнаты: сосед-алкаш, бабулька-экономка, все норовившая мыло с ванной стибрить, да бандиты одну комнату наверняка займут. Насмотрелась. «Какие, — говорит, — Две штуки? Не знаю ни о каких деньгах. Мне эту квартиру папа подарил, что документально засвидетельствовано. А ты мне не муж и вообще давай вали отсель!

Офигел Андрей. Вляпался в г... по самые уши. Планы строил на жизнь, любовь, с прежней профессией завязал. А тут такая сука, прошмандовка, б..., коза, ё-моё! До рукоприкладства дошло. Соседи набежали — сдали в милицию. Туда уже папанька звякнул. А что там звякать — прошлый раз с трудом на «химию» отбился, только-только срок условного наказания кончился. Одно заявление от Ольги — и все, по «хулиганке» легко упекут на пару лет. Свидетелей — полподъезда.

Пятнадцать суток отсидел, улицы подметал. Возвратился домой. Какой там дом! У матери очередной «ухажер», вертикального положения месяц принять не может. Пьет какое-то дерьмо, стеклоочиститель, от которого моча синяя и сам он синий. Роба нестиранная, вся в дерьме, всю ванну занимает. На работе заждались — полный журнал заявок об очистке. Дерьмо, дерьмо. Вся жизнь — дерьмо! 

Пошел на работу. Выпил с дружками. Сел за руль, поехал качать дерьмо. Полную машину загрузил. Но не на заливные поля поехал, а к бывшей зазнобе. Днем она на работе, конечно. Задом сдал на клумбу. Старушонки лихо спрыснули со скамейки. Металлическим концом шланга разбил окно. Сел в кабину. Включил сброс на полную. Большая машина, больше 8 тысяч литров. Когда милиция приехала, все уже было перекачано в квартиру бывшей любви. Дерьма по пояс... 

Год общего режима. Заключительное слово Андрея на суде: «Пусть я буду год париться на зоне, но эта сука будет год отмываться!»