Одна из суббот

Поутихли наконец голоса, кричавшие прежде: «русские в сговоре с Гитлером! Да они такие же, как Гитлер!» Как будто Уайтхолл сам не пытался договориться тогда, в тридцать восьмом году…

— Настолько такие же, что они даже не думали сбрасывать бомбы на чьи-нибудь города, — вяло огрызнулся тогда октябрьским днём Блэкетт на очередной выпад Линдемана. Избегать общества Фредерика Линдемана, который оставался советником всё более влиятельного Черчилля, у Патрика не выходило — как и делать вид, что эти разговоры задевают его не больше, чем некстати начавшийся дождь за окном Уайтхолла. Но, раз уж Фредерик Линдеман должен был по долгу службы знать о том, чем новый комитет Тизарда занимается, то Блэкетт старался думать не о раздражающем собеседнике, а о подлодках, которых около британских островов оставалось немало: не потащишь ведь их на сушу к России…

— Как знать, может, и использовали? Или вам, профессор, русские как другу-коммунисту всё рассказали? — вкрадчиво добавил Линдеман, напоминая о своём существовании, но Патрик нашёлся с ответом не сразу. И почему этот мурлыкающий голос Фредерика вызывал столь сильное желание врезать ему по роже булыжником, хоть за ним и пришлось бы лезть под мелкие холодные капли дождя?

— Если вы читали официальные финские отчёты, вы бы такой вопрос не задали, — каким именно был вопрос, Патрик уточнять не стал. — За почти весь год войны с Финляндией погибло лишь шестьсот сорок шесть гражданских. То, что происходит здесь…

Патрик обернулся и посмотрел в окно, где вдали виднелся тёмно-серый дым. «Даже дождь это не потушил…» А каково оно — там, где на востоке, в той Бе-ло-Руссии, а то и дальше, как не слишком подробно писали британские газеты, после немецких атак от деревень оставались лишь выжженные пустоши, где о былых домах напоминали лишь обугленные остатки глиняных печей? Но ведь — не сдались, не сложили оружие… «А наши в Уайтхолле — сложили бы?»

— То, что происходит здесь, — наконец хмуро повторил Блэкетт. — Уже унесло куда больше жизней, и это только в Лондоне.