Привилегия быть услышанным
Автор: Грендель
Кажется, что Александр Иванович Герцен с фотографии С.Л. Левицкого, снятой в Лондоне в 1860 году, смотрит на нас с сожалением. Да и как же иначе.
Отрадно, что мысли больших писателей никогда «не исчерпать до конца» (этим они и велики). Безоглядно и щедро рассеянные творческими гигантами по крупным и мелким (по печатному объему, но не по смыслу) произведениям , эти мысли упрямыми молоточками стучат по нашим слабым и неискушенным мозгам, доставляя умным — эстетическое удовольствием, дуракам — несбыточную надежду встать, хотя бы в собственном сознании, вровень с этими великими.
Первая половина века XIX. Герцен. Дальнее зарубежье.
«Скажу еще раз: если ужасно жить в России, то также ужасно жить и в Европе. — Напишет Герцен в книге «О развитии революционных идей в России», увидевшей свет в России только в 1907 году в переводе с французского языка. — Зачем же я покинул Россию? Чтоб ответить на этот вопрос, я переведу несколько слов из моего прощального письма к моим друзьям:
— Не заблуждайтесь, я не нашел здесь ни радости, ни развлечений, ни покоя, ни личной безопасности; я даже не могу себе представить, чтобы в настоящее время кто-либо мог найти в Европе покой и радость. Здесь я верю только в восстание, я жалею одних только пострадавших, я люблю только то, что преследуется, и я уважаю только то, что приговаривают к смерти, и все-таки я тут остаюсь. Я остаюсь, чтоб страдать вдвойне, переносить наше страдание и страдание, которое нахожу здесь, — для того, может быть, чтоб погибнуть среди всеобщего разрушения. Я остаюсь, потому что здесь борьба — открытая, потому что она здесь имеет голос. Однако, привилегия быть услышанными и открыто бороться — все уменьшается с каждым днем, становится похожей на петербургские порядки; есть даже страны, которые на Петербург походят более, чем сама Россия.
Первая четверть века XXI.
Власть все также не хочет слушать, а главное, услышать свой народ. Эта странная власть, как бы избранная доверчивым и не теряющим вечную надежду народом (а что еще остается), в силу зависимости, вынуждена слышать представителей национальных и интернациональных олигархий, в крайнем случае — близких родственников.
Привилегия быть услышанным сузилась до размера шагреневой кожи.
Спасибо Александр Иванович, но мы то, вооруженные мудрыми мыслями, уже знали, что именно так оно и будет.