Лабиринт Тьмы и её Дочери...

Серо-чёрное низкое небо ворочалось клубами, нависая над головами. Порой его резали ломаные острые молнии, странно безмолвные, лишь слегка рокочущие где-то в вышине. Треклятый мох покрывал ворсистым ковром стены не только снаружи, но и внутри Лабиринта. Серость сменялась ало-багровыми отсветами и бликами, мешаясь со слабо-зеленоватым светом, льющимся от стен. Вспышки молний и его мерзковатые переливы, похожие на северное сияние, были кстати. Лабиринт не старался помочь путникам, идущим через него на земли Тьмы, давным-давно лежащие под её дланью. Лабиринт не пытался пугать, он просто являл собой настоящий ужас, немо говорящий – дальше станет ещё хуже.

Когда-то Лабиринт являлся парком, огромным куском рукотворного леса, пересекаемого дорожками, песчаными и мощёными, розовыми кустами, цветочными клумбами, фонтанами, статуями на пьедесталах, беседками и портиками за-ради спрятаться от палящего солнца. Да-да, оба друга знавали такие штуки в своём прошлом. Один, незаконнорожденный дворянин, у своей родни, правящей огромной провинцией. Второй, горец, ставший легионером не последних званий с должностями, по службе и походам в разные уголки Империи. 

От аккуратных живых изгородей, росших вдоль камня стен, ничего не осталось. Сухие подрагивающие побеги, блестели чёрными потёками тлена, а торчащие длинные колючки, щедро усыпаны трупиками птиц, коих сюда занесло не иначе как злым ветром. Деревья, когда-то светлые клёны, ясени и тополя, сгнили, оставшись лишь трухлявыми обрубками и огрызками, где-то не превышающих обычных пней, где-то высящихся выше человеческого роста. Дупла и остатки сучьев смахивали на перекошенные кричащие лица, а гниль древесины, сочащаяся сквозь трещин коры, казалась кровью, багровея отблесками молний. 

Кусты роз превратились в спутанную блестящую пряжу, густо усыпанную разлагающимися чёрными цветами, переливающимися алыми прожилками. Тьма туго знала своё дело, и умершие цветники густо благоухали прелью, гнилью и тленом. 

Плющ и бурый хищный вьюнок прочно оплетали статуи, когда-то вырезанные мастерами из розового и белоснежного мрамора, статуи прекрасных красавиц прошлого, вызывающе-ослепительных в своей наготе, сейчас кажущейся демонической. Или, кто знает, может быть, Церковь и догматы Его Книги оказались правы, и грехи, призвавшие Зло и Тьму в Проклятые Земли, всего лишь открыли правду?

- Демоново дерьмо, - шепнул Рой, - они же, как живые они почти шевелятся, гладят друг друга, лапают за… Во Имя Его, какая мерзость, задов рог!

Нимфы и сильваны, некогда вывезенные с брошенных южных земель и спрятанные от глаз Церкви, не стояли, замерев в холодно-каменном спокойствии. 

- Слово чести, хорошо, камень не издаёт звуков, - вздрогнул Роб, - мне даже не по себе.

- Ишь, - хмыкнула Алианна, - никак испугался наш кочеток, так любящий топтать курочку за курочкой, горлинку за горлинкой, лебёдушку за уточкой, хе-хе-хе испугали козлище девичьи перси, выпуклости да гладкости, застращали кобеля нескрываемой жадностью до страсти…

Ледяные слепые глаза нимфы уставились на них. Пухлые дрожащие губы раскрылись, выпуская наружу безмолвный крик, веки каменной девки дрогнули, прикрывая глаза, и самая настоящая волна колдовской страсти, заставляющей двигаться статуи, сотрясла её в такт напору мощных мохнатых ляжек козлорогих бесов-сластолюбцев, терзающих её с двух сторон. 

- Во имя Его, - брат Себастиан, нежданно-негаданно став молчуном, вдруг разразился целой тирадой, - чтобы им пусто было, поганым ведьмам, сладострастным сукам, разрази их гром, да порви пополам демонические уды, уж я б им показал, каждую ждало бы и страппадо, и железная дева, и поглаживание пылающим веником, да растянув на дыбе! Как так можно, так греховодить, так ниспровергать мораль и предавать бессмертную душу, обещая такое… Во имя Его, будьте вы прокляты!

- Чего это с ним? – не понял Роб, но потом проследил глазами за взглядом Брата, - Ой-ё-ё-ё…

Наверное, когда-то они росли как красивые орхидеи или лилии, не важно. Сейчас, спустя столетия власти Тьмы, обожающей копаться в грехах человеческих, от цветов с дальних Чёрных берегов осталось очень мало. 

Толстые, гибкие, перекатывающиеся чем-то вроде мускулов под блестящей зеленовато-полосатой шкуркой, переливающейся в неярком свете, идущем от мерцающих адских знаков со стен. Толстые и гибкие, ровно огромные болотные змеи, обитающие в топях того же Чёрного берега, лишь на концах, вместо хищных змеиных голов имелось нечто иное. Такое, что Роб помянул задовы рога три раза подряд, а боевая девица Алианна, чертыхаясь и богохульствуя, порозовела по самые уши. 

Раскрытые цветы, распускающиеся диковинными и очень знакомыми бутонами, переливающимися оттенками розового, кораллово-красноватого, кремово-коричневого, набухшие, подрагивающие, блестящие от выступающей липкой росы, тянущейся и капающей и… И с самым настоящим острым частоколом, прячущимся за всей этой похотливо смотрящейся мерзостью.

- Фу-фу-фу! – Роб потёр глаза, - пойдёмте отсюда, видеть больше это не могу, слово чести!

- Бесовы муди, - сплюнул Рой, - отвратно то как, никогда бы не подумал, что такое скажу из-за… Тьфу ты, во имя Его, эта дрянь мне мозги набок свернула. 

Сёстры Боли

Демоницы сии есть проклятие, ниспосланное нам из-за слабости душ человеческих, кои Тьма побеждает прельстивой тягой к плоти женской, и никакое иное мнение тут быть не может. Твари сии суть само воплощение низменных желаний мужеских, возведённые диаволом и Тьмой в наивысшую форму их. Ибо что есть внешнее, как не рассказ о внутреннем?

Демоницы, называемые Сёстрами Боли, весьма отличны от прочих бесовских сущностей, вольготно живущих на бывших Чистых землях. Паскудницы оные, стоит лишь ослабить защиту Границы и Тьме силу лишнюю обрести, стараются в дома людские проникнуть и вред неимоверный нанести. Особливо ж любят оне являться тем нечестивцам с негодяйками, что пользуют в сладострастии своём пакости всякие, навроде как плётками друг друга охаживать, покупать уды срамные из стран дальних, точёные с дерева сну-сну али кости, а также всякими иными противуестественными способами своё же гузно использовать. 

Портреты же оных диаволиц, писаные безумным живописцем Даниэлем Фильтисом, мерзки, отвратны, но точны до самых срамных мест. Из-за тех парсун многое о Сёстрах Боли и известно, как-то:

Длинные чёрные роговые пальцы кажной Сестры Боли переходят в бледно-мраморные кисти, обрывавшиеся чуть выше локтя, махрясь обрывками кожи, издевательски напоминая одежды шутов. И так же издевательски, ровно чулки-шоссы, остатняя кожа поднимается от агатово-чёрных тонких щиколоток до середины бёдер. Больше кожи на Сестре Боли не имеется. 

Алое влажно поблёскивающее мясо с выступающими мускулами. Белые ровные зубы – сплошь клыки и полностью чёрные глаза. Без губ, без век. Острые шипы, бегущие частоколом от макушки и до крестца, вырастая настоящим хвостом. 

Таковы Сёстры Боли, а место обитания ихнее за Границей никому неизвестно.

Четыре королевства, объединенные одним престолом, четыре страны, жившие в мире. Но в правление Слепого Короля Тьма пришла на эти земли. Земли, с тех пор называемые Тёмными, Проклятыми, Потерянными.
За прошедшие века многое забылось, выросла Империя, а Пограничье стало позорной ссылкой даже для обычных солдат. Но не для воинов-монахов Братства, не для тех, кто живёт под тенью Тьмы и не для тех, кто ходит вглубь Потерянных Королевств.
Там живо Зло, там колдуны и ведьмы собирают войска нечисти и Бледных солдат. Там среди развалин святилищ и замков бродят Серые Меченосцы и шныряет бесовская мелочь. Там Чёрные Рыцари-Демоны ищут Рунную сталь, чтобы испоганить её под молотами своих кузниц и создать оружие против храбрецов Границы. Там в диких лесах бродят смертоволки и свирепни. Там руины и склепы хранят в себе артефакты и сокровища. Там собирается Зло ради новой Войны...
А вот что там забыли два мародёра, дезертир и бастард? О, так сразу и не расскажешь.
Читать цикл: https://author.today/work/series/34795