Отрывок, которым гордишься, и который не страшно отдать на растерзание
Автор: ЭйтаЯ что-то нимножк заскучала по арбалетному веселью, плюс тут поговаривают, что читатели нынче пошли добрые, и всю жоскую правду не говорят.
Поэтому я предлагаю флешмоб для мазохистов, готовых услышать всю истинную правду, и садистов, которых хлебом не корми правду-матку резануть.
Идея такая: вносишь на растерзание (лучше бложиком) свой свеженький (это важно, там должна быть эта, как ее, кровь сердца, но если совсем нет, тащите любимый), красивенький, причапуренный кусочек, и обещаешь не обижаться на комменты, а творить в них исключительно веселье. Я человек очень токсичный, так что не могу обещать, что в моих комментах весело будет кому-то, кроме меня, но тут уж ничего не поделаешь.
Ну и выдаешь кодовую фразу: "я не какой-то там МТА, я крутой и я горжусь!11!"
После этого коварные злопыхатели имеют право всячески доказывать, что ты не крутой, и не считаться при этом токсичными троллями, потому что ты сам напросился; а сияющие защитники могут доказывать коварным злопыхателям, что они не правы, потому что иначе флешмоб лишится бурных обсуждений и половины веселья. Ну должен же кто-то говорить автору приятные слова, чтобы этот слабак не расплакался.
А автор может бегать и робко мямлить что-то типа "ну я это не просто так сделал... ну я это сделал потому что", но его не обязательно слушать, очевидно, он просто оправдывается!
Ну и это.
Да разразится же моар вкусовщины!
Вроде как организатору флешмоба принято носить ссылки; несите. Я обещаю сходить как минимум к трем принесшим, если наберется трое человек, которым я еще не все сказала. Потому что если я давно уже все сказала, и не хочу повторять, я себя очень глупо в такие моменты чувствую.
Более того, лично я обещаю быть относительно нейтральна, без злобствования.
Предлагаю указывать, готовы ли вы терпеть советы злопыхателей за пределами принесенного отрывка; и за пределами принесенной книги. В моем случае да и да, если что, я специально несу отборную исекайную кринжатину, где платюшки важнее логики. В смысле, на сайт несу. В смысле, ничего другого, пожалуй, вы у меня в принципе не найдете, поэтому смотрите, что хотите.
Как в любом БДСМ, здесь важна добровольность участия: в любой момент любой автор может для себя флешмоб завершить и перестать играть в эту игру, и я считаю, что хорошим тоном со стороны обсуждающих будет закрыть его тему. Но ничто не мешает создать свою, если что, и продолжить обсуждение вне авторской территории, просто дайте человеку шанс абстрагироваться, хорошо?
И хотя бы первые сообщений пять попробуйте не переходить с текста на личности.
И да, вы можете рекламировать ваши редакторские услуги в ходе флешмоба, мне не жалко. Но конкретно я честно предупреждаю, что дальше своего блога никуда ходить не собираюсь, денег у меня нет, а когда есть, их мигом отбирает коммуналка, поэтому лично мне это все рекламировать бесполезно.
Если вы по каким-то причинам не хотите видеть меня в своем блоге с моим ценным мнением по любой причине, но хотели бы поучаствовать в флешмобе, дайте мне об этом знать, когда принесете ссылку/в своем флешмобном блоге. В принципе, если я у вас в ЧС, я догадаюсь и без слов.
Так, вроде бы все обозначила, пора выкладывать на стол отрывок.
В окно задувал прохладный весенний ветерок, неприятно остужая кожу. Совсем как тогда, чуть меньше трёх лет назад, в их последнее с Юнной свидание.
Сенниления?
Как Юнна тогда сказала?
Амела прикрыла глаза, пытаясь вспомнить интонацию...
— Что же ты, Амела, неужели боишься Сеннилении?
В голосе матери столько сочувствия, что Амела на мгновение забывается, и отвечает ей не правильно, а честно.
— Боюсь.
Рассказать ей, как он стоял над ее колыбелькой с подушкой и думал-думал-думал, а она могла лишь замереть и ждать его решения в своем бесполезном младенческом теле?
Рассказать, как она ловит на себе его взгляды, изучающие, пронзительные взгляды, которые бьют наверняка, под левую грудь, в самое сердце. Он единственный, кого никогда не обманывала ее маска.
Кто раскусил ее сразу после рождения, разглядел в невинном младенце спрятавшееся израненное чудовище.
— А зря. — говорит Юнна, — Сеннилению нечего бояться. Сенниления, золотинка моя, пошел в отца характером. Юсир человек логики, и все его перепады настроения — лишь порождения его буйного разума, которые логике подчиняются. Юсир держит свое сердце на коротком поводке, в железной клетке, и никогда не убивает врагов лишь по той причине, что они ему не нравятся, как бы ему того ни хотелось. И Сенниления такой же.
— Мама, но он... — Амела осекается.
Так захотелось утешения, что чуть не сболтнула лишнего. Но Юнна не способна утешать: Юнну грызет изнутри все та же пустота, что грызла Амелу. Может быть, потому именно Юнна и привела Амелу в этот мир... Или это Амела заразила ее своей пустотой.
Но в их отношениях, со стороны таких идеальных и до зубной боли сладких отношениях матери и дочери, — смотрите, как прекрасная Юнна изящно изгибает лебяжью шею и легко целует золотинку свою в макушку, — нет любви. Без любви нет утешения.
Ничего нет.
Только пустота и две прекрасные куклы позируют для зрителей на качелях.
— Но он же нет, — Юнна светло улыбается. — правда, милая, ты боишься не того брата.
— Шанни? Но Шанни любит меня. — Амела морщит личико, и правда, глупый аргумент, — Шанни мягкосердечен!
— В том-то и дело. — отвечает Юнна горько, — Сердце человеческое как фрукт: тем быстрее гниет, чем оно мягче.
Они немного сидят в тишине, и в мире есть только ветерок, которые все норовит растрепать им прически, упорно набрасываясь на залаченные локоны, и поскрипывание качелей. Потом Юнна продолжает, смеясь над шуткой, только ей понятной:
— К тому же Сенниления вовсе не умеет притворяться. Не хочет учиться. Ужасный актер. Хуже Юсира. Нет, моя хорошая, ты зря боишься братьев. — она обнимает ее за плечи, и шепчет в самое ухо, совсем не шевеля губами, — ведь самая страшная тварь, Амела, здесь ты.
Они еще долго сидели в тот вечер на скрипучем помосте, играли идеальную пару. Актеры черпают вдохновение в сильных чувствах, так что сорвать овации в конце спектакля было бы совсем нетрудно, если бы зрители не наблюдали за ними в тайне. Они ненавидели друг друга. Ненавидели так, как могут лишь мать, которую превзошла дочь, и дочь, которую никто не любил.
И пока эта ненависть заполняла их пустоты, куклы двигались.
Только вот теперь Амела знала, что рано или поздно пустота пожирает и ненависть.
И пытаясь сбежать от этой пустоты, Амела отчаянно училась любить.
Хотя бы отца.
Хотя бы доброго брата.
Да начнется фидбэкофлеш!
(Искренне надеюсь, он хоть немного подрыгается прежде, чем утонуть)
з.ы.
Кто не хочет блогом, валяйте отрывки сюда в комменты, но имейте в виду, что тут вам будет сложно остановить обсуждение, если что.