Субботний флешмоб

Поддержу субботний флешмоб от Марики Вайд.

Достаточно старый фрагмент из "Хранителей библиотеки Древних"

Эмилия, не говоря ни слова, быстро переоделась в классическое свадебное платье, чтобы соответствовать моему парадному облику и местным обычаям (древнеегипетский наряд, открытый и облегающий, мог вызвать недовольство жителей, а скандалов в такой день не хотелось). В сопровождении команды мы сошли на берег в поисках местного «кафе». Нас тут же окружили дети, громко восхищающиеся красотой невесты. С такой шумной свитой мы добрались до небольшой закусочной для туристов. Плов, поджаренные на открытом огне овощи и горячие лепешки прекрасно утолили голод, а душистый травяной чай — жажду. Дети ждали нас во дворе, но один из них незаметно пробрался внутрь закусочной и, прячась за столом от хозяина, протянул супруге небольшую, завернутую в ткань, вещицу.

— Подарок в этот день самой красивой женщине, что придет в деревню! У нас такой тайный обычай, только взрослым не говорите, — прошептал он и исчез так же быстро, как и появился, что Эмилия не успела поблагодарить его.

— Что это? — она передала мне сверток.

Развернув лоскут, я невольно раскрыл рот от удивления: маленькая статуэтка из дерева, на которой сохранились следы надписи.

— Главный смотритель царских полей при господине и Владыке Неферхетепе, — прочитал я и добавил вслух: — Это подлинник… Это из гробницы…

— Ты уверен?

— Да. Хочу посекретничать с местными ребятишками. Подождешь?

Она кивнула, одарила счастливой улыбкой. Я расплатился за обед и вышел к нашей свите, которая тут же обступила меня. В ясных карих глазах читались восхищение, любопытство вперемешку со страхом.

— Разговор есть. Тихое место найдется? — позвал их за собой подальше от глаз взрослых.

Старший из свиты указал на покосившуюся хижину. В тени заброшенного дома я присел на камень, достал из кармана удостоверение, с которым старался не расставаться. Дети обступили меня плотным кольцом, пропуская вперед младших.

— Читать кто умеет? — поинтересовался у них.

— Я, — донесся голос с периферии, и ко мне вышел подросток. Видимо, он был за главного у местной детворы.

— Читай! — протянул ему документ.

— Г-глава… Службы древностей… Египта… Сах… Сахемхет Аджари, — запинаясь, медленно произнес он. — Это ты?

— Да, я. И у меня есть к вам всем очень важное дело.

— Какое? — в голосе подростка зазвучали нотки осторожности. Он вернул мне удостоверение. — Над кем ты главный?

Как поговорить с ними, чтобы не испугать и попросить по-хорошему выдать месторасположение гробницы?

— Я главный над всем, что было здесь раньше: над развалинами храмов, над статуями и гробницами. Я знаю, что подарок моей супруге — очень древний. И знаю, что вы и другие жители деревни берут из того захоронения вещи и продают их. Ругаться не буду. Сообщать властям тоже. Я все понимаю. Покажите мне эту гробницу. Сюда приедут археологи…

— Нет. Она нас кормит, когда плохой урожай или нет щедрых ингилизи и ферузи.

— А купить ее могу? Всю?

— У тебя денег столько нет! — встрял в разговор мальчонка лет пяти, за что тут же получил от старшего затрещину.

— У меня нет, но есть у моей жены.

— Мужчина должен быть богатым, чтобы женщина была счастливой, — укорила девочка в цветастом платке.

— На самом деле, я очень богат, — ответил ей. — Только мое сокровище не измерить деньгами — это прошлое, которое я охраняю от расхищения, это мой родной язык, на котором не говорят уже тысячи лет. Все это бесценно, как и гробница, что здесь поблизости. Ее содержимому место в столичном музее, а не на полках иностранных туристов.

— Сколько заплатишь? — старший перешел на уже деловые отношения.

— Увижу, что осталось, — скажу, — я начал торги, так любимые современными египтянами.

— Там много, очень много. Гробы, такие же вещицы, корзины, посуда.

— Золото? Украшения?

— Мы их забрали. Почти все.

— Пятьсот тысяч египетских фунтов за всю гробницу.

— Мало. За один гроб можно столько выручить, если знать, кому предлагать.

— Миллион.

— Мало.

— Хорошо. Два, если там будет много ценных украшений. Моя последняя цена — два миллиона фунтов.

— Подожди, — нахмурившись, произнес подросток, развернулся и ушел в сторону домов.

Чтобы скоротать время ожидания, я принялся изучать шумную ораву местной детворы. Они совсем не походили на детей, что видел на каирских улицах: эти самостоятельные, немного наглые, пусть и бедные, но знающие себе цену. В будущем я бы с удовольствием нанял их торговцами сувениров и экскурсоводами на плато и в Саккару. Почему бы и нет. К тому времени должна наладиться работа нового отдела Службы древностей. Деловые смекалистые помощники будут очень кстати.

За плотной толпой с трудом разглядел шедшего в мою сторону старика в сопровождении подростка. Я встал, поприветствовал их легким поклоном. Старик с серьезным лицом принялся изучать меня.

— Покажи то, что читал мой внук, — холодно произнес он.

Я протянул ему удостоверение личности. Нахмурившись, мужчина поводил взглядом по строкам, задержал взгляд на фотографии.

— Такой молодой не может быть у власти, — вынес он свой вердикт. — Ты лжешь.

— Нет, — отобрал у него корочку и властно добавил на своем родном языке: — Кто ты, чтобы не верить мне — Господину над Черной и Красной землями, Владыке суши и воды, мне — царю Сахемхету Неферефкара Хор Ахету, внуку царя Менкаура?

Руки старика задрожали. Он вытащил из-за пояса небольшой сверток, протянул мне.

— Читай! Поверю твоей красивой бумажке и непонятным словам, если прочтешь и скажешь, что написано!

Я развернул ткань. Там лежал блестящий, безупречно отполированный базальтовый осколок, некогда имевший квадратную форму и покрытый символами Древних. То, что он не имеет отношения к гробнице, я сразу понял.

— Это язык богов, — ответил старику, — произнести его не могу, как и правильно перевести. Вещь из другого места, не из усыпальницы.

Араб усмехнулся, положил мозолистую ладонь на плечо внука.

— Что ж, теперь верю… Если бы начал морочить мне голову чтением и переводом, побил бы камнями, как других до тебя. Умными хотели казаться. Скольким показывал — все на свой лад читали и перевод сочиняли. Лишь один — я его знал хорошо — доктор, настоящий ученый, много лет назад сказал, что ценная вещь, до фараонов сделанная, и никто не может прочитать. Мертвый язык. Мертвее некуда. Обломок передавался много веков в моей семье от отца к сыну, а вот эту гробницу мой внук нашел. И ее во времена фараонов построили.

— Я хочу увидеть склеп и купить все из него для музея в Каире. 

— Внук сказал, что с украшениями ты даешь два миллиона.

— Да. Деньги немаленькие для селения.

— Идем. Сам увидишь, стоят гробы и ящики столько или лучше нам оставить для продажи.

В сопровождении детей и старика я шел по утоптанной дорожке за пределы деревни к скромным полям. Миновав зеленые квадраты ячменя и пшеницы, мы двигались по песку, усыпанному осколками известняка, пока не оказались у низкой мастабы, занесенной почти доверху. Дети потянули за торчавшие из песка концы брезента, открывая прикрытый досками вход. Старик достал припрятанные между камней масляные светильники, зажег их. Мы вошли вдвоем, подросток и свита остались караулить снаружи. Стены по всему спуску сильно растрескались и облупились — сказалось изменение микроклимата из-за нарушения герметичности. За длинным коридором, ведущим вниз, находилось большое помещение с четырьмя колоннами. Я разглядел больше дюжины беспорядочно разбросанных антропоморфных гробов и обычных ящиков-саркофагов вперемешку с посудой, коробами, сундуками, предметами мебели, ушебти, статуями среднего и малого размеров. Сохранность многих артефактов оставляла желать лучшего (сказалось время, а не вандальное отношение местных жителей), но нетронутые гробницы Второго переходного периода были редкостью, а фараон Неферхетеп правил как раз в начале этого смутного времени.

— Будут украшения — будут обещанные деньги, — обратившись к старику, подвел итог сделки. — Без них — половина суммы.

— Заплатишь — получишь все, что есть. Мы продали всего пару ожерелий и полдюжины браслетов. Остальное надежно спрятано, но не тут.

— Деньги привезут археологи, что будут здесь работать. Они приедут через несколько недель, как только оформлю все документы на раскопки. До этого больше никто сюда не входит. 

— Меня устраивает, — старик протянул руку. — Мертвые станут свидетелями нашего договора!

Пожал ее в ответ. Теперь я был спокоен, что ни одна вещь не покинет этого помещения, — такие клятвы старались не нарушать ни в мое время, ни сейчас. Только, как сказать Эмилии, что мне нужно где-то достать шестьдесят пять тысяч евро и достаточно быстро?..

Вместе с экипажем мы вернулись на пароход. Матросы поставили паруса. Я же с Эмилией устроился на носу в инжироподобных креслах.

— Как разговор с детьми? — поинтересовалась она, похрустывая фиником в сахаре.

— Очень удачно. Я совершил самое большое безумие в своей жизни, — ответил и тяжело вздохнул, — выкупил у жителей деревни содержимое гробницы за фантастическую сумму, которой у меня нет. Придется идти к министру культуры и валяться у него в ногах (Примечание: здесь было записано скорописью древнеегипетское устойчивое выражение, которое дословно можно перевести как «собирать растоптанные зерна у сандалий его», что означало «сильно унижаться»).

— Сколько?

— Два миллиона египетских фунтов…

Ее выдох, похожий на стон, напугал меня, поэтому сразу же перевел сумму в другую валюту:

— Шестьдесят пять тысяч евро.

— С этого и надо начинать… — облегченно произнесла супруга. — Можно продать пароход или…

— Нет. Только не «Солнечную барку»!

За два дня я привык к этому чуду старой инженерии и расстаться с ним уже не мог.

— Квартиры Стефании и Джона. Их можно продать, а жить на корабле, — озвучил новое предложение. — Здесь по-домашнему уютно, благодаря тебе.

— Мой любимый фараон, — ласково произнесла она, — ничего продавать не будем. Я просто обналичу подаренные нам чеки. Немного добавим, вот и будут деньги на бесценные артефакты. Дом можно купить и лет через двадцать… Пирамиды тоже не сразу строились.

— Гиза! — меня внезапно осенила прекрасная идея. — Устроить на плато тематические концерты, а вырученные средства передать жителям деревни и потом начинать работы в гробнице.

— Твой министр согласится?

— Придется рассказать ему о сделке… В размере государственных трат это совсем небольшая сумма.

— Надеюсь, что мудростью он не обделен, но запасной план у нас есть, — утешила супруга и откинулась на бесформенную спинку.