Такое себе "хорошо" (черновик проды)

Свежезаточенный меч снимал крапиву и лютики охапками. Легко.

Зелёные стрелы летели Эрику на рубаху и лохматую голову, взмывали вверх, а потом медленно опускались на утоптанную перед костром землю. Он рубил исступленно. До одури. Рубил долго.

А потом устал, как-то внезапно, словно его выключили, сломали. На душу опустилась тишина. Закутала, точно в трехметровое одеяло, о котором он всегда мечтал. 

И он притих, присел на бревно. 

Пусть никого не будет на свете… - стучало в голове. - Ни брата, ни Итты, ни Лоры, ни долбанного Левона, и никакой Дамины. Ее нет.  И не было никогда. 

Нет университета. И войны тоже нет. 

Пусть он будет один на всем белом свете.  

А все прочие - где-то в другой реальности, не в его. В его - лишь поля, леса и озера, лишь небо и тишина. 

Гитара лежала в стороне. Было противно даже подумать о том, чтобы к ней прикоснуться. 

Здесь, под белой скалой, он целовался с Иттой. Тогда, в августе. Было чертовски хорошо. Горячо и сладко. Он чувствовал себя по-настоящему живым. Как в детстве, когда летишь лугом. Ты босой, а луг мокрый от росы, вечерней росы, или утренней. Ты подскальзываешься и падаешь, едешь по скользкой траве, обдирая ноги, локти и зад. А потом лежишь и смотришь в небо. А там закат или восход. Неважно. И то и другое красиво. Ссадины начинают гореть огнем, спина намокла. Но тебе хорошо, так чертовски хорошо..  Ты чувствуешь себя живым - из плоти, крови и сильного пульсирующего чувства внутри. 

Потом он узнал, что за любое “хорошо” следует платить.   Особенно за чужое, украденное хорошо. После такого хорошо может быть только плохо, ужасно, после него неизбежно потерять все. 

Так вот. 

Ее пусть тоже не будет. Нет женщины - нет искушения. Нет брата - нет обязательства, нет друга - нет врага. 

Хотелось пить. Еды тоже хотелось. Не какой-то душистой и вкусной, нет, просто килограмм еды, восстановил силы и пошел куда глаза глядят. По своему пути. Свободный. 

Но он сидел… Осенний день клонился к вечеру. Холодало.

Раньше, когда он сбегал из дома, он собирал себе  шалаш из еловых веток, чтобы спать не под дождем и вообще чтобы все с удовольствием. Сейчас ему было плевать как спать, да и спать не хотелось. 

Он поднялся, насобирал хворосту, развел костерок. 

Долго смотрел, как в старом кострище разгорается новый огонь, как новорожденное пламя облизывает хрупкие ветки, слушал, как они трещат. Звуков было немного, но все они были важные. В озере плескалась рыба, в кустах ворчал свереб. Ветер шуршал в кронах, за скалой, на кладбище пела ночная птица.  

Музыка леса ни под кого не подстраивалась, никому не служила и не просила платы. 

Она просто была. 

Когда костер разгорелся, Эрик подкинул веток и достал из рюкзака книгу. Черную инкунабулу. 

Дубленая человеческая кожа, покрытая красным лаком была теплая и ласковая на ощупь. 

Страницы по прежнему пустовали. По чистой жёлтой бумаге двигались тени от пляшущих языков пламени. 

Зачем и когда он украл эту книгу в мастерской сумасшедшего скульптора, посчитавшего за удачную шутку обмазать его гипсом и выдать за статую, - он не помнил. И как эта книга впоследствии оказалась под его больничной постелью тоже. 

Важным было другое. У книги, в которой чужой мужик со шрамом увидел нечто впечатляющее, не нашлось для него, Эрика, ни единого слова, и даже запятой…

Да за кого эти все там наверху его держат?! Разменная монета? Клоун, телом которого можно пользоваться как заблагорассудится?! 

Ну нет! Не дождутся! Не на того напали!

Эрик шмыгнул носом, сжал зубы, а потом вырвал первую страницу инкунабулы, швырнул ее в костер. Затем выдрал и швырнул ещё одну… 

(Черновик! проды) 

Друзья, я закончила все вопросы редактуры, синопсиса и прочего к первой Гильдии.

Я очень скучала по созданию нового, так что будут проды. Надеюсь! Спасибо за терпение!️