Субботний отрывок

К перманентному флэшмобу от Марики Вайд. Следуя своей традиции, выкладываю труд последних нескольких дней.

Времени Сервилий терять не стал – кивнул Таньке и тотчас же ухватился за привешенное к дверной доске бронзовое кольцо-молоток. Один за другим раздалось три гулких удара. Вскоре за дверью послышались шаги. Спустя немного времени дверь приоткрылась, и в проем выглянул высокий худощавый солдат с темно-коричневым, как спелая сосновая шишка, лицом и угольно-черными курчавыми волосами – явный уроженец дальнего юга. Пару мгновений он, щурясь, всматривался в лицо Сервилия, а затем вскинул руку в военном приветствии.

Потом Сервилий довольно долго разговаривал с солдатом – втолковывал ему, кто такая «великолепная» и зачем ей понадобился гелиограф. Разговор этот шел, разумеется, на латыни, но солдата Танька понимала с трудом – из-за его странного акцента, непохожего ни на ливийский, ни вообще на какой-либо знакомый. Сама же она всё это время украдкой разглядывала его, изумляясь и оттенку его кожи, и непривычным, но по-своему красивым чертам его лица. О том, что на Африканском континенте, кроме узкой полосы между Средиземным морем и Великой пустыней, живут чернокожие племена и народы, Танька, разумеется, знала, но видеть их представителей ей прежде доводилось только на рисунках. И все-таки одно дело – судить о чем-то по картинкам или книжкам, и совсем другое – увидеть наяву. «А ведь он совсем как я – тоже не такой, как все!» – вспыхнула в голове у Таньки внезапная мысль.

Солдат, впрочем, своей необычной внешностью явно не тяготился. Более того, он определенно знал себе цену! Даже на Сервилия – ни много ни мало кентуриона – он смотрел с плохо скрываемым пренебрежением: видимо, в глазах легионера служить в городской страже даже офицером было чем-то несто́ящим, не заслуживающим уважения.

Когда речь зашла о «великолепной», солдат несколько оживился. Правда, особого почтения к Таньке он поначалу не проявил, а лишь смерил ее взглядом с головы до ног, покачал головой и удивленно цокнул языком. Затем в разговор вмешался до сих пор молчавший Вибий. Его грозный тон возымел действие.

– Я доложу кентуриону, – торжественно объявил солдат. – Ждите.

С этими словами он захлопнул дверь. Танька и ее спутники остались на улице, на только-только начавшей спадать дневной жаре. Томительно потянулось время.

Первым нарушил молчание Сервилий.

– Должно быть, он не понял, с кем имеет дело, – буркнул он недовольно. – Понабирали в легионы варваров, которые даже языка толком не знают! Попробовали бы они такое во времена Юлия Цезаря!

По правде сказать, слова Сервилия Таньку изрядно покоробили. В памяти у нее тут же всплыли образы пиктских воинов – Талорка, Кинге, Фиба, Морлео, – гордых, отважных и великодушных, как лучшие из римлян, несмотря на свои причудливые татуировки и странные «варварские» одеяния. Затем ей вдруг вспомнилось, что африканские горожане называют варварами ливийцев. Не удержавшись, Танька украдкой бросила взгляд на Монику. Та на Сервилия, похоже, тоже обиделась. Опустив голову, она угрюмо рассматривала лежавшую перед дверью каменную плиту, и щеки у нее были ярко-пунцовыми.

Видимо, почувствовав на себе Танькин взгляд, Моника вздрогнула и выпрямила спину. Глаза ее ярко сверкнули – и тут же снова спрятались за опущенными ресницами. Не придумав ничего лучше, Танька ободряюще улыбнулась ливийке. Моника ответила тем же – но улыбка у нее получилась грустной и неискренней, отчего сразу сделалось неловко.

Смутившись, Танька вновь повернулась к Сервилию. Невольно задержала взгляд на его откинутом капюшоне, походившем сейчас на причудливый бесформенный воротник. «Что же ты сам тогда одеваешься, как ливиец?» – завертелась на языке колкая, насмешливая фраза.

Но промолчала, сдержалась. Кто знает, зачем двум офицерам городской стражи понадобилось надеть на себя эти странные балахоны: вдруг это требовалось им по службе? Выдавала же леди Эмлин себя до недавнего времени за гречанку Зои! Впрочем, почему «выдавала», а не «выдает»? «Инженерные девушки» вроде бы до сих пор ее так и называют...

Не удержавшись, Танька вздохнула. Странные повороты судьбы леди Эмлин удивляли ее, не давали покоя, а недавнее загадочное исчезновение тревожило.

– Думаю, долго ждать не придется, великолепная, – с угодливой почтительностью произнес Сервилий, явно истолковав ее вздох по-своему. – Но если прикажешь...

– Я подожду, ничего страшного, – откликнулась Танька, с усилием изобразив на губах любезную улыбку. Как ни боролась она с собой, Сервилий раздражал ее всё сильнее. Однако сейчас он помогал ей и ее друзьям – а значит, следовало быть благодарной.

Ждать и в самом деле пришлось недолго. За дверью снова послышались шаги. На этот раз явно шли двое – Танькин слух в таких случаях не подводил.

Дверь распахнулась тоже иначе: резко, с громким хлопком. И на пороге показался не прежний чернокожий солдат-южанин, а полноватый, но крепкий мужчина в добротной красной тунике. Его выпяченный живот был украшен широким узорчатым поясом, блестевшим желтым металлом. Маленькие глазки под густыми черными бровями и совсем не по-римски вздернутый нос придавали мужчине странное сходство с барсуком.

Мужчина окинул всех пятерых подозрительным взглядом, затем вновь остановил его на Таньке.

– Это ты называешь себя дочерью британской базилиссы? – с насмешкой в голосе произнес он.

Танька опешила. К такой встрече с кентурионом подразделения, обслуживающего гелиограф, – а это был, несомненно, именно он – она была решительно не готова.

– Но почтенный Куриан... – робко заговорила Моника, однако под суровым взглядом кентуриона тут же запнулась и замолчала.

Кентурион брезгливо поморщился, махнул рукой.

– Помолчи, женщина, – буркнул он. – И вообще, почему ты здесь, а не в Исуловой таверне?

– Выслушай меня, Куриан, – вдруг вмешался Сервилий. – Я говорил с этой девушкой – и у меня нет сомнений, что она говорит правду.

Лицо кентуриона посуровело.

– Не говори глупостей, Афр, – жестко произнес он. – Базилисса Августина ни за что не доверила бы свою дочь варвару-готу, способному поднять руку на лицо, облеченное властью.

– Что? – изумленно переспросил Сервилий.

А Танька тихо ахнула:

– Гундульф!..