Отзыв на рассказ О. Дивова «Занимательное искусствоведение»

Публицистический пост о дивовском «Занимательном искусствоведении» зарубили модеры – придется выложить инертный критический обзор. Он пройдет под лозунгом: «Не все дозволено романисту, что новеллисту. И наоборот». Дивов давит за романистов, я – за новеллистов.

Ниже – страшные спойлеры, прошу иметь в виду.

Итак...

Что я могу сказать по поводу изложенного сюжета? 

Нечто подобное я читал у Ю.М. Полякова («Козленок в молоке») и Кантора М.К. («Учебник рисования»). Но, как вы понимаете, идейные и тематические пересечения абсолютно нормальны. 

Посему я не могу сказать ничего плохого о сюжете этой... ПОВЕСТИ. Потому что перед нами сюжет повести, но никак не рассказа, каким заявлено «Занимательное искусствоведение»! 

Дивов – типичный романист. У него мозги заточены под написание романов, и по выданному сюжету это очень заметно. Новеллист не стал бы непозволительно его расширять, а мгновенно вычленил суть, обрезав лишнее. 

В реализованной фабуле три значащих точки: состояние до, казус на выставке, состояние после. Вот и давайте посмотрим, как они реализованы. 

«Состояние до» распространяется на три главки, весьма обширных. Занимают 62 % общего объема. 

Первые две главки посвящены знакомству с Шушей, что само по себе избыточно. С Шушей все кристально ясно уже после первой главы, к чему дополнительные биографические сведения? Смысловой акцент лежит на третьей главе – разговоре с Ливингстоном. Оно и написано намного более смачно (американец хорош), и, самое главное, в беседу запросто можно было впихнуть необходимую информацию о Шуше. 

Казус на выставке в объеме 20 % от имеющегося вопросов не вызывает.

А в «состоянии после» происходит нечто неожиданное: Дивов внезапно забывает, что он романист и начинает сочинять как новеллист: лапидарно. Событиям после выставки посвящено всего 12 % объема. При этом главка 6 по сути дублирует предыдущую.

Что в итоге?

Экспозиции, то есть вводным данным, посвящено 62 % объема (более половины объема!), кульминации – 21 %, развязке – 12 %. Оставшиеся 5 % приходятся на историческую справку о черном квадрате. 

Поймите, дело не в процентах: мне неизвестно, как правильно – в процентном соотношении – должны распределяться элементы композиции. И вряд ли кому точно известно. Хотя правило золотого литературного сечения наверняка существует. Но черт с ним, дело исключительно в чувстве прекрасного, как каждый из нас его понимает. 

Мое чувство прекрасного подсказывает, что пропорции для рассказа странные. Где это видано: почти половина текста прочитана, а читателю все еще биографию гэгэ впаривают?! 

Это первая претензия.

Вторая – Настик и Катюсенька, не исполняющие в сюжете полезной функции. На выставке они более-менее уместны (ведут искусствоведческие беседы, советуют Шуше насчет наноконфеток, фоткают инцидент – должен же Шуша с кем-то общаться), но зачем в экспозиции или развязке? 

Девочек следовало подсократить, в начале и особенно в конце: они нужны не больше, чем, скажем, пожилая любовница, мелькающая лишь в телефонном разговоре. 

Моему опыту последовал бы новеллист, но романист мыслит иными категориями. В результате мы может наблюдать повесть – в принципе, очень и очень достойную, – но со странной композиционной аберрацией: реализованную в форме рассказа. 

Поэтому я и утверждаю: рассказ затянут. По крайней мере, с точки зрения новеллиста.

Собственно, это все, что я имел честь сообщить.

P.S. Коллеги, берегите нервы – не волнуйтесь по пустякам, не срывайте злость на окружающих. 

P.P.S. С Олежика как маститого автора денег не возьму. Но если кто-то пожелает, критический анализ рассказа обойдется в 300-400 рублей.