Старик Марсель

Вы знаете старика Марселя, что служит сторожем на перекрестках миров? Все его знают. Он ходит по городу, в основном по центру, на площади и у метро, собирает монетку в старую кошелку, просит прикурить. От него изрядно попахивает иными сферами, но улыбку ангела он себе сохранил. 

Встреча с ним сулит удачу, разговор - просветление. 

- Что скажешь, отец, весна нынче будет? - спрашиваю я его сегодня, протягивая двухевровик. 

Он смотрит на меня внимательным веселым взглядом. 

- Ладно, - отвечает, наконец, - хлеба куплю. 

- Так. А как же весна? - настаиваю я. 

- Куплю хлеба, - повторяет старик, - буду птиц кормить. Слетится их видимо-нивидимо, они весну и приведут. 

Дует ледяной апрельский ветер, гонит мокрый снег. Весна не спешит. Я хлопаю Марселя по плечу и иду в супермаркет, покупаю черного хлеба себе и белого для старика. Тот принимает американский тостерный, со знанием дела разворачивает, нюхает и кивает. 

- В парк пойду, - говорит он, - там птиц больше. 

И потихоньку начинает ковылять в сторону Центрального парка. 

Марсель старый афроамериканец (афронемец) с ангельской улыбкой. Он весь седой и заросший белыми кучеряшками. Из его карманов торчат зубные щетки и пластиковые бутылки, ботинки перевязаны бечевками от почтовых коробок. 

Через час, закончив дела, я иду через Центральный парк и вижу, как старик кормит с рук голубей. «Голубями весны не допросишься!» - думаю я. И напрасно. 

Наутро ветер раздувает на небе синюю синь и солнце принимается греть. Горожане наконец-то снимают тёплые шарфы и улыбаются. 

Я встречаю Марселя у метро. 

- Отлично ты все провернул, - говорю я ему. 

- Французская булка была бы лучше, герр. - Отвечает он. - Но я договорился и за тостерный. 

Я смеюсь и даю ему денег. Он потратит их с током. Уверяю вас. Небо над Берлином синее, как море, ни облачка, только Солнце.

(Очень старая минька, от моих немецких деньков. Нашел в тетради. Не публиковал еще нигде.)