О кочерзѣ, жуликах, писателях и России будущего

Не давала мне покоя мысль о некой поддельной рукописи. Рукопись была необходима для "Дела Елизаветы Максимовны". Должны же были мои жулики за чем-то охотиться. 

Светозар Чернов, он же г. Владимиров,  - вы могли о нем слышать, он живая половина Светозара Чернова, автора "Бейкер-стрит и окрестности", - предлагал "подлинную" историю Ильи Муромца. 

Это была роскошная идея: Россия будущего, вернувшая Домострой,  виделась мне такой уже в - не помню, 2018? 2019? В общем, мы ещё не поругались с г. Владимировым.

 Я успела даже съездить к нему в санаторий "Чёрная речка" - уже зная, что в книге он станет санаторием "Белые воды", где лечат совсем не сердечников (как в реальности), а тех, кому новый старый режим повредил нервы.

Туда должен был попасть великолепный мой жулик Федя Летний, чтобы встретиться с другим таким же жуликом, ещё более великолепным, тем самым, кто фигурирует в деле как мадам Ренар.

Прекрасно всё было. Если не считать полного моего невежества в области писания древних рукописей, да ещё и фальшивых, да так, чтобы было смешно. Что смешного-то? 

 Напишу, всё обещал г. Владимиров.

Обещанное г. Владимировым - это я, вам скажу, стоит отдельного многотомного плача. Но потом мы поругались, и я - что терять? - дерзко написала писателю Калмыкову, знаменитому не только любовью к истории и редкостным занудством, то есть, простите, вниманием к деталям, но и чувством юмора. С просьбой помочь в одном сомнительном деле. Ну и что, что мы не были лично знакомы. 

Короче, от меня в в рукописи  про Илью только сам сюжет да имена инокинь: Сталактита и Сталагмита.

О кочерзѣ

В лето 6683. В осенине, жившу Илии с Улитою в Водской Пятине на брезе морю Варяжскому. Бе бо вздоухъ тъй врачебьнъ былию, и телу целивыи, и душу укрепивыи. Единою же бе възлеглъ Илия на пещь, сам телом не мыт, брадою не чесан, порты не съемше, имеяше на нозех лаптя два – ов лычен, ин же рогозен, назьмом сохлым смрьдящ. 

Улита же, супруга его, готови тъгда ужину семи брашен, сама изнемога роботою, се бо обещал был Олеша Попович навестити, да его же угостити. 

И рече Улита мужеви: чему, Илюша, лежишь празден еси, встань, помози ми. Воды наноси, дров насеки, скоты накорми, двор вымети, тело собе измый, порты премени, дабы сраму не имати. И яко не слышав Илия. И пакы повтори то Улита. 

А втретие взем кочерьгу в десницю, на нь омахну да тресну в рамо, и пакы омахну; обаче сдержаста десницю ей сестре инокини, Сталактита и Сталагмита, ударити пакы не даста, кочерьгу отъяста, а Улиту ю увещеваста. 

Да смирила бы буесть и свирепие, пристало бо жене незлобие и безгневие, любомолчание и ласкосердие. И всплакаша Улита, кочергу уронив.

Бе же кочерга прабабы ея, та убо ворошила уголье идолское даве при князе Володимере.

Илия же от кочерьгы зашиблен не бысть отнудь, имев под рубахою тегиляи доспех воилочен.

Это был второй случай в моей личной истории, когда я с интересом читала что-то, написанное 

вот так вот таким языком, не только что с интересом, но плача со смеху.

Первый был с книгой самого писателя Калмыкова. (Правда, он об этом не знает.)

В общем, я рада, что вещь получилась - как бы там ни было.