Снова о нравственности и традициях

От "борьбы за нравственность" ещё никто и никогда не становился нравственнее.

Да и вообще, каждый раз, когда говорят о "нравственности" в контексте традиций, хочется спросить - а вам не кажется, что мы не только ни в чем не деградируем, но даже очень далеко (и слава Богу!) продвинулись в собственной нравственной эволюции?

Когда для общества неприемлема идея секса вне брака и развода, это порождает исключительно проблемы в стиле Анны Карениной. Ни одно общество на земле, пытавшееся устанавливать такие правила, не достигло на этом пути ничего другого. Но все почему-то продолжают представлять себе какой-то идиллический патриархальный рай, в котором браки будут крепкими, а невозможность или трудность развестись не породит (как это было и будет всегда) только измены, взаимную ненависть друг к другу и сломанные судьбы.

А вот когда для общества неприемлема идея сексуального использования и насилия, становится гораздо меньше историй в стиле MeToo.

Когда для общества неприемлема идея домашнего насилия, становится меньше избитых женщин и детей, которые всю жизнь страдали от побоев и от грубости своих родителей, а на самом деле - от собственной беззащитности и одобрения обществом насилия над любым беззащитным человеком.

Потому что это, к сожалению, и есть самая главная и основная ценность всех традиционных обществ - ПРАВО НА НАСИЛИЕ НАД СЛАБЫМ.

Ребенок слабее взрослого? Значит, нормально бить детей и убеждать себя, что это хорошо.

Женщина слабее мужчины? Значит, нормально пользоваться этой слабостью для самоутверждения в семье и для сексуального удовлетворения.

Подчинённый слабее начальника? Значит, нормально пользоваться своим преимуществом и своей властью ради самоутверждения за счёт другого, для выдавливания в пол педали иерархических и авторитарных отношений.

И так далее, и все тому подобное.

И современное западное общество - оно в тысячи раз нравственнее, чем любое общество, когда-либо существовавшее на Земле с момента возникновения человеческого рода.

Эта мысль выглядит настолько самоочевидной и бесспорной, что кажется даже странным ее повторять - ведь случись любому стороннику "традиционных ценностей" самому стать объектом обращения, которое считалось одобряемым и общественно полезным в традиционном обществе (скажем, физического наказания за какое-то незначительное нарушение порядка, вроде превышения скорости, или несоблюдение религиозного поста, или, в конце концов, конфликт с начальником) - так он же первый взвоет! Будет считать это жестоким, чудовищным и унизительным по отношению к себе.

Но при этом само по себе уважение чужих личных границ, свобод и прав, культ человеческого достоинства (особенно достоинства людей, которые лично ему чем-нибудь неприятны) - людей почему-то неизменно раздражает. Они почему-то не рассматривают этот культ, как обязательный гарант собственной безопасности и счастья, а только как признак деградации и разрушения каких-то священных основ цивилизации.

Немыслимый абсурд!

Впрочем, скорее всего, дело в том, что один раз добытые свободы - это уже привилегии. А чужие, ещё пока не вполне офррмившиеся свободы - это уже угроза этим привилегиям. Конечно, если у другого человека свободы станет больше, у тебя ее не станет меньше - но зато вы будете равны друг другу, вместо того, чтобы ты имел дополнительные, недоступные ему ресурсы, находился на более респектабельной ступени социальной лестницы и мог смотреть на него сверху вниз. По той же самой причине дворяне не желали чувствовать себя на равной ноге с не-дворянами, "законнорождённые" не хотели (кое-где ещё в двадцатом веке!!) признавать равные права рождённых вне брака, белых людей не устраивало предоставление темнокожим права голосовать и учиться в университете, а мужчин в любой стране точно так же не устраивала мысль дать эти права женщинам.

И все это, естественно, сопровождалось теми же самыми камланиями про традиции и нравственность.

Этой традиционной и глубоко угнездившейся в наших нейронах склонности к неравенству и привилегиям, к контролю и насилию над кем-нибудь зависимым, надо бы, откровенно говоря, стыдиться, а не выпячивать её, как что-нибудь достойное.