Воспоминания о Шемроке. Часть II

Некромант мягко принял предметы из рук эльфы. Мягкая волна Силы и чародей погрузился в память, которую они хранили.
А вещи эти помнили многое…
На ладони мэтра пылала солнечным светом серебряная маска. Тот, кто ее делал, отдал своему творению все свое мастерство и умение… а заодно и частичку души.
Кольцо же наоборот сияло холодно и гордо. Но и оно не забыло руки мастера сотворившего его, и помнило женщин, прекрасных, благородных…

Глубже и глубже… воспоминания, чувства, слова… лица, голоса, места, события… боль, радость…

Многое и многих…
Темная комната, не разобрать обстановки. Только пламя пылает в глубине.
Высокий мужчина глядит на огонь волчьими глазами и крутит в руке бокал.
- Убью… - короткий полет фужера и вино шипит на раскаленных углях.
Высокий эльф с серо-стальной кожей и выправкой военного, гордый профиль обрамленный темными слегка вьющимися волосами.
- Прошу вас, не откажите мне… - на тонкий пальчик эльфы опускается кольцо невероятной красоты…
Маска и кольцо, поднялись с открытых ладоней мэтра и плавно подлетев к зеркалу, опустились и повисли на каких-то художественных завитках.
- Драгоценная, не откажи… - некромант мягко улыбнулся – мне нужна прядь твоих волос.

Волосы - не кровь. Хотя Ириаслан без раздумья отдала бы и кровь, если бы некромант попросил. Она осторожно собрала у виска тонкую холодную прядку и выжидающе взглянула на Темного, ожидая, что у него найдется, чем обрезать волосы. В голубых глазах Исилмэ сквозь беспокойство проступала непробиваемая решимость, будто она саму себя сейчас отдавала на заклание ради ритуала.
Некромант повел рукой и извлек из воздуха небольшой нож, явно ритуального назначения. Рукоять из белой, тщательно отполированной кости, тонкое лезвие, стеклянно блеснувшее в Лунных лучах, было выполнено из отполированного обсидиана.
Чародей взял нож за лезвие и протянул рукоять эльфе.
- Не побрезгуй драгоценная – и на всякий случай поспешил успокоить Ириаслан – нож чистый.
Эльфийка даже уголком губ дернула, усмешки не сдержала. Она выглядит настолько нервной? Или оставляет о себе впечатление, как о женщине чрезмерно брезгливой? В жизни не подумала бы! Эльфийка приняла нож из рук некроманта, накрутила волосы на кончик пальца, чтобы было легче срезать, и чиркнула у самого виска, чудом не задев кожу. В руку Темного снова легла гладкая рукоять ножа, а поверх блестящего лезвия, как шелковая лента, длинная серебристая прядка.
Некромант бережно принял локон и клинок. Глубоко воздохнул и приступил к воззванию.
Ниточки силы сплелись в знакомый узор-плетение, а в матрицы были включены ориентиры и якоря предоставленные эльфой. Тонкое кружево чар упало на зеркало.
Чародей устремился волшбой к миру Ириасла…
Он далеко, его не достичь…
Он совсем рядом, стоит только протянуть руку…
Он отделен от нас непреодолимым Ничто…
Я сделаю всего лишь шаг…
Зеркальная глади вспыхнула всеми цветами радуги и пресловутым октарином в придачу, некромант резко одернул руку от стекла.
- Шидга – едва слышно выругался маг. Искажения, окружавшие мир ледянницы были нешуточные, на голом авторитете не пролезешь. Как минимум Вероятностный Шторм, а то и Выдох Хаоса. Чародей в задумчивости намотал шелк белоснежных волос эльфийки на палец и на несколько секунд задумался.
Задача вырисовывалась при занятная.
Некромант поднял руку, тонкие паутинки серебряных волос соскользнули с его ладони и устремились к зеркалу, упали на призрачную грань, как в глубокий омут… погрузились в глубь и исчезли.
Чародей замер в напряженной позе обхватив себя за плечи руками. Неподвижный, как статуя. Только магическая сила взметнулась вокруг него бешенным, невидимым вихрем и ударила в центр зеркала.
Он строил мост…
Сплетал свою магию с невесомой паутинкой волос Ириаслан и из этой тонкой канители творил!
Наверное, со стороны творение некроманта было больше похоже на трубу сплетенную из лучиков серебристого света. Потоки хаоса и размытые вероятности рвали его ворожбу, но он не сдавался. Укрывал тонкими щитами узлы и скрепы и медленно шаг за шагом двигался.
Он потерял счет времени… Сколько, он так стоял..?
Минуту? Час? Сутки..?
Все неважно, он обещал!
Что-то сдвинулось… что-то изменилось… Его мост достиг берега..!
Закрепить! Удержат! Сделать нерушимым!
Пришли в движения серебристые нити заклинания, складываясь в новый рисунок.
Поверхность зеркала просветлела…
- Смотри драгоценная… - голос темного был хриплым и усталым – смотри… и зови тех кого хочешь увидит…
Странно это - смотреться в зеркало, как в омут пруда, и не видеть собственного отражения. Ириаслан сглотнула вставший попрек горла ком и подступила ближе к зеркалу. Попыталась собрать разбежавшиеся от беспокойства мысли, но не смогла. Поэтому просто произнесла имя. Первое, какое легло на язык.
- Mellyndo.
Спокойная поверхность зеркала вздрогнула, обрела внутреннюю прозрачность и пошла волнами, от которых поплыли цветные пятна. Будто кто-то окунул в плывучее стекло, как в стаканчик воды, измазанную в красках кисточку. И на дне зеркала вместе с расплывающимся цветом зашевелились тени. Похожие то на извивы aurora borealis, то на фантасмагорические растянутые в усмешке чудовищные морды, то на разноцветные огненные всполохи, пожирающие темные силуэты леса. А потом хоровод и мельтешение замедлились, цвет стек в одно бесформенно дрожащее пятно, загустел, потемнел почти до черного. На эту дышащую под стеклом кляксу Ириаслан смотрела, как ей показалось, вечность.
Наконец, что-то произошло по ту сторону. Пятно задрожало, заволновалось и всполохом разлетелось в стороны, как дым. А потом собралось снова, но уже в высокую фигуру мужчины. Сложно было рассмотреть черты его лица, но это и не нужно было. Ириаслан знала, как он выглядит. Помнила.
Она впилась в него взглядом так, будто хотела запомнить до последней морщинки. Сжала кулаки, стиснула челюсть.
Ни оного слова вслух произнесено не было. Но они говорили. Она спрашивала - он отвечал. Медленно, с трудом, с большими паузами. Это было понятно по лихорадочно горящим глазами ледянницы и тому, как нервно она шевелила костяшками сжатых в кулак пальцев.
Мужчина в зеркале стоял перед ней, положив правую ладонь на эфес прикрепленного к поясу меча. И они долго говорили, прямо глядя друг на друга. Потом он чуть наклонил голову - сложно было сказать, было это жестом покорности страшной судьбе или просто печальным поклоном - развернулся и беззвучно ушел в глубину зеркала.

Исилмэ, изнутри сотрясаемая дрожью, осталась стоять и мять пальцы в кулаках. До тех пор, пока не сглотнула всё, что осталось несказанного, и не позвала снова:
- Atar!
Чернильное пятно зашевелилось в плавном танце, как подводная тень. Слабая надежда мелькнула в остекленевших от собирающихся слез глазах эльфийки. Она позвала снова, полушепотом: "Ringaron!". И в глубине души больше всего хотела, чтобы он не приходил. Но он пришел. Просто вышагнул вперед, соткавшись из темного всполоха. Остановился, как и всегда, расправив плечи и гордо подняв голову, держа перед собой руки. У него тоже почти не было видно лица. Полутени обрисовывали только общие черты - острый нос, упрямую линию губ и волевой вздернутый подбородок.
Призрак посмотрел на ледянницу, чуть-чуть приподняв брови, с выражением спокойного, чуточку снисходительного внимания. Ириаслан побелела лицом и не смогла сказать ни слова. Тень едва заметно наклонила голову к левому плечу, сказала ей что-то - полуобернулась, взглянув себе за плечо. Там, позади, стояла женщина. Она подошла ближе, встала рядом с мужчиной, взяв его тонкой рукой под вежливо отставленный в сторону локоть. Высоко поднятые волосы позволяли рассмотреть аккуратно заостренное ушко.
Женщина подняла лицо, посмотрела на алебастровую волшебницу по ту сторону зеркала и улыбнулась ей мягко, как лунному свету.
Ириаслан только медленно, с выражением совершенной безнадежности, опустила взгляд в пол.
Её собеседница покачала головой - не осуждающе, но с заботливым укором. Произнесла что-то одними губами и прижалась щекой к плечу своего спутника. Потом они вместе ушли в чернильный вихрь.

Ледянница еще какое-то время рассматривала ковер у себя под ногами. А в глубине зеркала медленно кружился темный водоворот, ожидая, когда в него будет брошено еще одно имя. Среброволосая подняла взгляд, сморгнула предательскую резь в глазах и назвала еще имя - Maiev, а за ним еще одно, уже на всеобщем - Гэллам. но пришла только женщина. Одетая в облегающую кожаную курточку, с луком на плече, полупустым колчаном за спиной и встрепанными вьющимися волосами. Встала перед Ириаслан, чуть расставив ноги и поглаживая пальцем красиво изогнутые плечи своего лука, будто и по ту сторону готова была тут же снять его с плеча и выстрелить. Исилмэ спросила у неё что-то - и чуть подалась вперед, внимательно прислушиваясь к ответу. Лучница ответила ей. потом задумалась, прикоснувшись костяшкой указательного пальца к подбородку. И с сомнением покачала головой. Но её отрицательный ответ тусклого, как болотный огонек, огонька в глазах Ириаслан не погасил. Она спросила еще. И еще. Тень, собираясь с мыслями, несколько раз прошлась вправо-влево, едва не покусывая себя за косточку, но потом снова покачала головой. Ледянница тяжело вздохнула, опустив плечи. Потом задала еще вопрос. Лучница, призадумавшись, начала что-то перечислять. Среброволосая смотрела на неё уже чуть спокойнее. Черты лица её чуть разгладились, напряжение уступило место покорной апатии. Болезненный надрыв канул куда-то в глубину. Но глаза у Ириаслан хоть и казались чуть более чистыми, все равно перед собой смотрели слепо.
Когда лучница сказала всё, что смогла - она ушла, как и те, что были до нее.
Декан Интуиции назвала после этого еще несколько имен на разных языках. И почти все ей отозвались. Некоторые приходили на несколько минут и беззвучно говорили. Некоторые - появлялись на несколько секунд. Непонимающе оглядывались по сторонам - и исчезали, как задутый ветром огонек свечи. Последний, кого позвала Ириаслан, носил имя Адамант. И на это имя чернильная бездна долго не откликалась. В её глубинах путалось множество обрывочных неясных видений, но ни одно из них нельзя было бы назвать четким. Картинка в зеркале дрожала и волновалась, как буря из угольно-черной органзы. Она свивалась в спирали и вспыхивала, как факел, или стелилась по полу, а потом прорастала вверх силуэтами, жутко похожими на чьи-то изломанные руки, жаждущие ухватиться за... что-нибудь.
Угроза, исходящая из постороннего измерения, смутно ощущалась даже в комнате Тёмиуса. Что-то с той стороны зеркало хищно вынюхивало, слепо шарило по сторонам, пытаясь найти зацепку. Что-то темное, тысячелетнее. Но чем бы оно ни было, этому не было хода в Шэмрок. Темнота собралась лохматым клубком, в котором с трудом можно было признать очертания массивного четырехпалого зверя с непропорционально большой собачьей головой и вскрытой грудной клеткой. Истекая, как кровью, черными сгустками, зверь повел мордой из стороны в сторону... и ушел в глубины зеркала, утопая в них, как в тумане.

Картинка в последний раз дрогнула. Из мутноватой стала ровно-серебристой, как расплавленная ртуть, а потом затвердело окончательно, становясь обычным зеркалом, в котором отразилась напряженная фигура среброволосой женщины.
Когда видение ушло, Ириаслан покачнулась назад. Упала бы, но за спиной оказалось кресло. В него она рухнула, всем телом вздрогнув. И, закрыв глаза ладонью, замерла.
В комнате воцарилась абсолютная тишина.