О поэзии кошмаров: писателям хоррора и мистики на заметку

Есть такая у писателей привычка — погружаться не только в практику, но и в теорию любимого занятия. А теория, то бишь литературоведение, потихоньку развивается, пускает во все стороны пышные побеги, цветет и наводит на полезные рассуждения.

Вот и книжечка видного отечественного литературоведа В. М. Фриче «Поэзия кошмаров и ужаса» 1912 года, несмотря на ее давность, чудесным образом заставила поразмышлять не только о «темных книгах», но и истории, философии, религии и даже… смехе. За что я люблю работы дореволюционных ученых, так это за их безусловно блестящую эрудицию, шикарный русский язык и способность доходчиво пояснять всем слушателям, от крестьянских сынков до отпрысков аристократии, нужные аксиомы. Владимир Максимович все эти качества демонстрирует в полной мере, поэтому если вы не такой же эрудит, придется по ходу чтения лезть в поисковик и выяснять детали. И Боже упаси вас читать это на ходу, в метро, наспех, такие книги требуют сознательности, уютного вечера и чашечки элитного чая (кофе, если не боитесь на ночь его пить).

Да, книга местами устарела, и да, с эпохи Фриче появились, слава небу, хорошие труды именно по мистике и ужасам, и даже целые ресурсы вроде «Даркера», но — упускать из вида настолько серьезную монографию никак нельзя. И стиль, какой стиль!

…По мере того, как под влиянием надвигавшегося всеобщего банкротства жизнь становилась всё более мрачной и для господствующих классов, литература также окрашивалась в всё более черный цвет и в ней также отводится всё больше места дьяволу, ведьмам, пыткам и ужасам.

В итальянских поэмах раннего Ренессанса фигура чёрта была, правда, не редкостью. Но он появляется то в виде веселого бражника, как, напр., дьявол Скарпино в поэме Боярдо «Влюбленный Роланд», этот завсегдатай таверн, где можно поиграть в карты и бывают девицы легкого поведения, где сверкает хорошее вино и вкусно пахнет яствами (dove è miglior vino — о del giuco e bagascie la dovizia — nel fumo dell’arrosto fa dimora), или же он выступает, как черт-джентльмэн, услужливый и преданный людям, в роде Астаротте в поэме Пульчи «Великан Морганте», который приводит Ринальдо в такой восторг, что тот не может нахвалиться царящими в аду благородством, куртуазностью и чувством товарищества — gentilezza, amicizia e cortesia.

В величайшей итальянской поэме исходящего Ренессанса, в «Освобожденном Иерусалиме» Tacca снова воцаряется напротив тот страшный образ Дите, при виде которого кровь заледенела в жилах Данте. Дьявол так колоссален, что перед ним альпийская гора кажется маленьким холмом. Лик его исполнен страшного величия, сверкают глаза, вдоль лохматой груди спускается колючая борода и когда он раскрывает рот, испачканный запекшейся кровью, он зияет, как зловещая пропасть. А вокруг владыки «вечного мрака» копошится темная рать адских чудовищ: гарпии и кентавры, сфинксы и горгоны, лают скиллы, шипят гидры, ползают гады (IV п.).

В немецкой народной книге о чернокнижнике докторе Фаусте последний отправляется в лесную чащу, полную таинственной жути, чертит магический круг и принимается заклинать чёрта.

Сначала появляется огромный огненный шар, который с треском разрывается у магической черты, потом запряженная дикими конями колесница, поднимающая целый ураган пыли. Фауст падает в обморок от ужаса, и когда приходит в себя, уже думает отказаться от дальнейших заклинаний. После третьего призыва подходит, однако, «только» привидение и успокоившийся маг открывает ему свое желание вступить в договор с дьяволом. Призрак обещается прийти завтра. На следующий день Фауст сидит в своей комнате и ждет. В полдень из-за печки показывается тень, потом выглядывает человеческая голова с безобразно оскаленным лицом. Фауст требует, чтобы дух появился перед ним в настоящем виде.

Вдруг вся комната наполняется серными парами и ужасающим зловонием: чёрт выходит из-за печки с лицом человека на теле медведя и с страшными когтями на пальцах.

Дьявол вторгается, как главное действующее лицо, и на сцену.

В пьесе Кальдерона «Чудодейственный маг» он сначала вступает с ученым Киприаном в богословский поединок — хотя и неудачно, — потом — и гораздо успешнее — соблазняет его к мирским утехам при помощи фантома прекрасной женщины Хустины. В (недошедшей до нас) пьесе Гаутона и Дея «Брат Реш и спесивая антверпенская дама» героиня, помешанная на моде, раздосадованная горничной, не угодившей ей плохо накрахмаленным воротником, в ярости призывает чёрта и он появляется в виде ловкого молодого человека, который приносит ей идеально накрахмаленный воротник, надевает его ей на плечи и при этом сворачивает ей шею [14]).

На ряду с дьяволом действуют в литературе, особенно в английской драме конца XVI и начала XVII в. — колдуньи.

Ведьма выступает, как эпизодическое лицо в пьесе Смита «Три брата». Она является главной героиней в драме Миддльтона The Whitch. Пляской колдуний открывается одна из «масок» Бен Джонсона (Masque of Queens). Иногда английские драматурги этой эпохи выясняют, как женщина становится ведьмой. В драме Деккера и Форда «Ведьма из Эдмонтона» перед нами бедная, горбатая старушка, над которой все издеваются. Однажды она заходит за хворостом в лес помещика, который ее прогоняет, обозвав старой ведьмой. В душе старушки накипает ненависть к своим обидчикам. Чтобы им отомстить, она с охотой сделалась бы ведьмой. В ту самую минуту, когда она произносит это желание, перед ней стоит дьявол и она совершает с ним роковой договор.

При этом английские драматурги искренно верят в существование ведьм и стараются убедить в их существовании и публику.

В пьесе Гейвуда «Последние ланкаширские ведьмы» герой, помещик, смеется над теми, кто верит в существование женщин, одержимых дьяволом, и за этот свой скептицизм он наказан по воле автора. Однажды утром, просыпаясь, он видит рядом с собой спящую жену с отрубленной одной рукой. Потом оказывается, что ведьмы всей округи собирались в мельнице и там устраивали свои адские оргии, в виде кошек. Выведенный из терпения ночным шумом, мельник отрубил одной лапу — то была как раз жена неверившего в ведьм помещика.

Важно подчеркнуть, что если в средневековых легендах о союзе человека с дьяволом грешник обыкновенно спасается, то в аналогичных произведениях XVI и XVII в. он погибает жертвой ада — зло стало сильнее неба, святые побеждены демонами.

Короче говоря, кладезь жемчужин, читайте, если пишете и ли собираетесь писать в этом направлении.

К Фриче присовокуплю вот такие полезные ссылки:

Русская история ужасов: почему отечественная культура не рождает действительно страшных хорроров

Краткая история русской литературы ужасов: классика и современность

Эстетическая категория «Ужасное» в русской литературе XIX-XXI веков