Инопланетянин нашего района

Сидят два мужика на холме с бутылкой водки. Рядом опускается космический корабль, из него выходит мужик и говорит: «Я инопланетянин!». Мужики наливают ему. Тот выпивает и снова: «Я инопланетянин!». Они еще наливают. Тот выпивает: «Я инопланетянин! Скоро на вашу Землю будет вторжение!». Один мужик другому: «Так, инопланетянину больше не наливать».

Анекдот

Недавно знакомую студентку положили в психушку с диагнозом «острая депрессия». Пишет, что дают ей галоперидол, циклодол и феназепам и это «помогло, потому что она почти круглыми сутками спит», и ей не до депрессии. Эти старые препараты, любимые советской карательной психиатрией, оказывается, до сих пор в строю. «Лечат» любые психические расстройства, потому что пациенту становится безразлична проблема, с которой он лег на лечение.

Как-то в 1976 году Костя, мой товарищ из первого подъезда, предложил сходить к инопланетянину. Я любил астрономию, книги про космос, фантастику, но на предложение покрутил пальцем у виска. Но Костя ответил, что на вторых Черемушках в самом деле живет инопланетянин. Все его зовут дядей Борей, хотя он прибыл на Землю с Альфы Центавры. У него дома большая коллекция книг о космосе и даже настоящий метеорит. Мне же надо доклад писать по астрономии, вот отличный материал. Только в качестве оплаты надо взять с собой что-нибудь спиртное.

У меня было немного медицинского спирта для опытов, кинул в портфель и пошли в гости.

Дядя Боря жил с женой в однокомнатной квартире. На кухне обитала жена, остальное пространство занимал «кабинет» мужа. Картины космоса, книги, какие-то странные модели в крайнем беспорядке. Мужчине было за сорок, встретил нас в халате и тапках. На руке браслет из какого-то странного металла. Прошли, с трудом нашли место, чтобы сесть. Когда раздевались, хозяин обследовал нас каким-то аппаратом, так и не понял зачем: то ли микрофон искал, то ли радиоактивность проверял.

 Я сразу спросил напрямик:

— Вы действительно инопланетянин?

— Конечно, — пожимает плечами дядя Боря, — все это знают. Даже в милиции записан, как «инопланетянин Борис Иванович».

— Как-то непохоже, — засомневался я.

— А ты хотел увидеть фиолетового осьминога или рептилоида? Вселенная разнообразна, но законы углеродной эволюции везде одинаковы. Так что неудивительно, что почти все инопланетяне антропоморфны.

— Но ведь жизнь редка?

— Да кто тебе такое сказал? Только в вашей галактике больше миллиарда землеподобных планет в зоне обитания. Жизнь не редка, она тупа. Зарождается и умирает, сама себя губит.

— Почему? Я читал много книжек, там даже галактические империи встречаются.

— Агрессия и губит. Все имеет конец в природе, даже жизнь. Вам тоже недолго осталось. Засрете планету, а других-то рядом нет. А до пригодных для жизни вам лететь тысячи лет. Не цените то, что имеете, все потребляете и потребляете. Есть и другие варианты, например искусственный интеллект.

— Роботы?

— Роботы нахрен не сдались, только при освоении планет и на заводах. Если человека лишить физического труда, он деградирует. Но все цивилизации почему-то упорно создают своих могильщиков — искусственные мозги. И почему-то думают, что смогут им управлять.

— А что, разве нет? Робот — слуга человека.

— У этого слуги другое тело и другое сознание. Часто много лучше, чем у человека. Почему он должен тебе подчиняться? 

— Ну… — я не нашелся, что возразить, — он так запрограммирован.

— Роботов программируют не только для работы, но и для войны. Дают им разрешение убивать. И почему-то думают, что убивать он будет только врагов. А для робота различие между врагом и другом — один знак в коде программы. Измени ее по ошибке или злонамеренно и получишь апокалипсис. Опять же нейросети.

— Чего?

— Это такой программный код, в котором человек разобраться не может. Но нет. Упорно дает его роботам.

— Все так погибают?

— Обычно гораздо проще. Астероид ударит, или вспышка на родной звезде и каюк. Жизнь ведь очень хрупка.

— А где ваш корабль?

— Разбился и его американцы растащили на сувениры. А я сбежал и получил убежище в СССР. Кое-какие секреты выдал, а потом меня забыли.

— А что вы делаете в нашем городе? Это же глухомань.

Борис Иванович развел принесенный спирт водой из чайника, выпил.

— А ты знаешь, что на вашем заводе делают? Думаешь, только тракторы? Ты еще малой, лучше не знать. Я консультантом работаю. Американцам помог, теперь вот СССР поднимаю. Вношу, так сказать, паритет в международных отношениях.

— А мне говорили, что вы много пьете, — вставил Костя.

— Конечно, будешь пить на такой работе. Хотя на самом деле спирт нужен только для дезинфекции моего организма от вашей чужеродной микрофлоры.

— А откуда вы прилетели? — спросил я.

— С Альфа Центавры, это ближайшая к вам звезда. На самом деле еще дальше, на Альфе я попал в аварию и чинил корабль. Негостеприимное место: двойная звезда, и излучение скачет, как у меня сейчас давление.

Мужчина присоединил к браслету какие-то провода, глянул на осциллограф. — Во, уже за 160 перевалило, а ведь раньше был, как огурчик. — Он взял с тарелки старый соленый огурец, откусил. — Раньше стометровку за 8 секунд пробегал, а…

— А зачем пробегали? — удивился я.

— Внимания много, вот и бегал.

— А где вы еще были?

— Да всю вашу Солнечную систему облазил. На Венере вот проторчал долго.

 — И как там?

— Жарко. Озера серы и свинца. Дождь кислотный, облез весь.

— А на Марсе жизнь есть?

— Миллиард лет назад была, да все высохло. Может, под корой что осталось, но я не ковырялся.

— А еще где были?

— На Неяде.

— Что это такое?

— Девятая планета вашей системы.

— Девятая планета — Плутон, — возразил я.

— Да ну, мальчик, — усмехнулся дядя Боря, — на его орбите таких «планет» куча. Нет, я о настоящей планете, она крутится по большой эллиптической орбите и больше Земли.

— Так она наверняка холодная.

— Ну да. Но подо льдом есть жизнь. Там интересно и разнообразно, не то, что ваша жизнь на четырех элементах и одной ДНК на всех. Посмотрели бы ваши ученые, может избавились от углеродного шовинизма. Хотя уверен, что не найдете, на ней наша база; если что, сменим орбиту. А ваши ученые решат, что ошиблись в расчетах.

Мы еще долго болтали с дядей Борей. Раньше он работал в космической области, потому что иначе не объяснить его обширные знания в космологии и астрофизике. При всей фантастичности его слов было интересно услышать альтернативные теории о строении Вселенной.

— Вселенная не одна, их много. Они постоянно рождаются и умирают, только увидеть это невозможно. Конкретно наша Вселенная бесконечна в пространстве, но конечна в объеме и когда-нибудь схлопнется.

Тут влез ехидный Костя:

— А правда, что вас раз в полгода кладут в психушку?

— Правда. Только не «кладут», а я сам ложусь. Психбольница — режимное учреждение со строгой охраной, идеальное место для секретной связи.

— Связи с чем?

— Ни «с чем», а «с кем». Мои соплеменники ждут от меня информации. У меня там система космической связи.

— Почему именно в психушке?

— Потому что там есть криогенное отделение и вообще закрытое учреждение. Главврач в курсе. Неделю-две хватает, чтобы настроить оборудование и послать собранную информацию. Опять же справка о психической несостоятельности полезна, милиция не лезет, статью о тунеядстве не шьет. Если что сболтну лишнего, в органы не тащат, потому что справка имеется. Инвалидность дали, получаю пособие от вашего государства, хозяйку содержу.

С кухни пришла «хозяйка» — потрепанная жизнью женщина неопределенного возраста, принесла чай с печеньем и ушла. Мы попили чайку, поспорили о черных дырах, возрасте Вселенной, инопланетной жизни и прочих животрепещущих темах того времени. Косте было скучно, он поглядывал на спирт и, кажется, даже выпил немного. Потом с кухни опять пришла жена и бесцеремонно выпроводила нас, так как мужу надо принимать препараты.

Дядя Боря был психически больным человеком. Хотя может притворялся. Были слухи, что он работал на оборонку и съехал с катушек. Или не хотел участвовать в «звездных» войнах. Выхода у него было два: заграница или тюрьма. Он нашел третий путь: притвориться дураком, чтобы его списали. Так это или нет, он был еще долго местной достопримечательностью, пока не умер от цирроза печени.