Субботний отрывок

Из-за угла другой комнаты показались два силуэта. Они принадлежали молодым людям. Первой была стройная, молодая девушка, второй — широкоплечий, статный мужчина.

— Добрый вечер, что вы можете рассказать о браслете?

— Я не ясновидящий или яснознающий, но могу вас заверить на 100 процентов, обладатель этого браслета жив.

Мужчина и женщина переглянулись и сели на софу. Они не сводили взгляда с Ифелона.

— Совсем ничего не можете рассказать?

— Нет. Если человек жив, — вторил Ифелон. — Вы, полагаю, муж и жена Воровски?

— А вы говорите, что не яснознающий, — расхохотался Воровски, прижимая пальцем усы. Глаза его — чёрные угольки — с задором смотрели на Ифелона. Господин Воровски был из тех джентльменов, обладавших обаянием и незаурядной харизмой. Это проявлялось даже в мелких небрежных движениях его рук. Он повернулся к жене. — Смотри-ка на него, держится молодцом. Всё верно: Инга Юльдих и Афрелий Александрович к вашим услугам.

— Афрелий, — жена быстро захлопала глазами, — браслет мой. Простите его, Ифелон Павлович.

Бледное лицо Инги окрасила улыбка. Юноше показалось, что прежде таких красивых людей он никогда не встречал. Будто бы сам ангел сидел подле них, наградив невежд поистине небесной улыбкой. Нежно-голубое платье только подчёркивало невинность госпожи. Общий шарм разбавляла седая, с розовым отливом прядь волос. Дама встала и узловатыми пальцами схватила браслет.

— Да он обычный жулик и крохобор, как верно заметил глава Республики. Ещё прощения просить, — оскалил зубы Воровски. Жена его тотчас стукнула по плечу и смерила укоризненным взглядом. Ифелон протянул джентльмену раскрытую ладонь.

— У вас висит брошь на груди. Дайте мне её.

— Ишь чего! Хах!

— Афрелий, прошу тебя.

— Хорошо, вот возьмите, Ифелон Палыч, — наиграно залебезил господин. Ифелон притронулся к изумрудной черепашке и закрыл глаза.

— Дядя ваш недоволен, — шептал Ифелон, — дом продали, машину заложили.

— Это легко узнать! — всплеснул руками Афрелий.

— Дело жены поддерживаешь, и на том молодец!

— Это… — Воровски побледнел, глаз и ус его задергались в синхронном тике. Ифелон распахнул веки, как от ужасного сна. Из носа алой струйкой побежала кровь, и он вновь обратился за помощью к своему платку.

— Вам плохо?

— Нет, благодарю за беспокойство, Инга Юльдих. Обычное явление при моей работе.

— Можете ли вы ещё что-то сказать о дяде мужа? — разговор вела только Инга. Афрелий молча в изумлении и подозрении наблюдал за Ифелоном.

— Больше ничего. Если они не говорят, заставить их я не могу, — юноша раздражённо цокнул языком, когда заметил багровое пятно на любимом пиджаке.

— Вы возьмите соль, соду или глицерин. Это быстро поможет вывести кровь.

— А чем вы занимаетесь? — будто не слушая Ингу, спросил юноша.

— Я делаю куклы, — кротко улыбнулась та.

— Грош цена вашим словам. Узнали, должно быть. Узнали! Эй, старушка, налей-ка мне бурбона! Ну-ка, а щи или уха у тебя есть? Надо срочно подкрепиться. Вы господин Ифелон Палыч, позвольте пока полюбопытствовать, как же получили столь мощный дар? — Афрелий радостно сел за стол, игнорируя тихие просьбы жены вести себя скромнее. Губы сжались в ожидании ответа, а брови выгнулись.

— Не помню. С детства…

— Как же так? Вы это можете прекратить или остановить, или…

— Вы, Афрелий Александрович, можете прекратить дышать? — Ифелон разглядывал брошь в руках. Та симпатично поблёскивала в его ладони. Изумрудная красавица. Он положил её на стол и обратил свой взор к жене Воровски. Инга громко охала, когда муж делал что-то не так. Тут же ходики на стене отчеканили семь часов, вернув Ифелона в реальность. В бокале блестел бурбон. Юноша и не заметил, когда Афрелий успел наполнить его. Сам же господин будто бы сомелье разглядывал виски, пробовал его на вкус. Старушка сидела подле джентльменов. Она с ног до головы оглядывала городских, хмыкая с презрением. Ифелон протянул ей стальную монетку, номиналом в 20 П, за гостеприимство и неудобства.