Легкость

Высокие окна, деревянные рамы с пожухлой белой краской. Все в язвах почерневшего от сырости и времени дерева. Звонкие хрупкие стекла в них держатся на штапиках-тростинках. Порыв ветра, неосторожный хлопок двери и даже тяжелый шаг по лестнице заставляет их звонко дрожать. 

Гулкая, громоздкая и бесконечно уставшая от себя конструкция. Хранящие между своих прозрачных створок паутину с пылью и трупики мух.

Митра ковырял ногтем засохшую краску на подоконнике и смотрел на то, как блестят лужи в свете редких фонарей. Ветер притаился, и лес, подступивший вплотную к дому, замер. 

Лида сидела позади него в мягком кресле, ноги подобрав под себя. Завернувшись в белую простынь, она молча листала новости в окружении торшеров.

Велюровые абажуры, тонкие черные ножки, кисточки и желтый теплый свет. 

Следы на полу из разбросанных вещей вели к разобранной кровати по центру комнаты. Митра проводил их взглядом, смакуя каждый шаг. Как легко и приятно ему удавалось снять их с неё. 

Запах этого события еще оставался в комнате. Он отпечатался на простынях и подушках, неохотно испаряясь. Митра отошел от окна, и попытался как можно четче запечатлеть комнату в своей памяти. 

Велюровые шторы, балдахин и изголовье кровати пошлого плешиво-багряного цвета. В золотой окантовке, украшенные кисточками. Изъявленный потертостями дощатый пол, потолок в трещинах и рытвинах. Потухший глянец мебели. 

Митра поморщился и прекратил. Снял перчатку, провел рукой по шторам зачем-то. Будто бы хотел убедиться в увиденном. На ощупь они оказались как вязкая наэлектризованная пластмасса. Отшатнувшись, он прошелся по комнате и сел на край кровати, рукой поглаживая отвороты шерстяного пальто. 

Лида не обращала на него никакого внимания. 

— Мы встретимся?  — спросил Митра

— Не знаю. Я пока не хочу. 

Он смотрел на нее с края кровати. Все мысли испарились. Митра улыбнулся про себя, неуклюже осмотрелся. Всё дело было в ракурсе. Теперь комната отпечаталась в его памяти штампом на бумаге. Багряной печатью со строгостью линий. 

— У тебя есть кто-то? — спросил он. 

Слова не смогли преодолеть расстояние от кровати до кресла. Рассыпались в воздухе невнятным бормотанием. 

— Конечно нет. 

— Почему так? —  неожиданно для себя обронил он.

Этот вопрос, усиленный эхом, тяжелый и гулкий, непохожий на остальные слова, вернулся из пропасти между ними, в которую упал. 

Она положила телефон на колени, экраном вниз.

— Не знаю. Что-то ушло. Душно как-то стало.  —  сказала Лида.  —  Мы видимся здесь уже три месяца…

— Испарилось. — констатировал Митра. — Будто мы нашли нечто новое, новое пространство, а потом заняли его сами… Вытеснили это нечто собой. 

На это Лида пожала плечами и вернулась к телефону.

— Может. — сказала она. 

— Это новое, раз уже мы говорим об этом. Зачем оно тебе? Мне важно понять. То, что дает свежесть, в противоположность духоте, которую ты испытываешь сейчас. Если я правильно понял… 

 — Почему тебе важно понять?

— Тогда я буду знать, что могу с этим сделать. 

— Я чувствую себя настоящей. Преисполненной. В тот самый миг. Дышится легко. А потом это уходит. Так всегда случается…

Все это время он смотрел на неё и думал о том, что она похожа на древнюю богиню. В свете огней, в ниспадающей тоге, медными волосами и белой, почти прозрачной кожей. Такая близкая и бесконечно далекая. 

— Мне за тобой не угнаться. — сказал он.

Лида удивленно вскинула брови. Митра ждал этого.

— То, что может быть лишь во многих. То, что лишено ограниченности и выраженности. То, что существует до тебя и до меня. Нечто, эта свежесть, о которой ты говоришь, разлита, между нами, фундаментальной стихией. Оно притягивает нас и создает нас как пару. Но следом, на сцену неизгладимо вступаем мы сами. Ты и я.  И оно уходит. Оставляя нас на едине с собой и друг с другом. И вот оказывается, что в этой ловушке сказать нам нечего. Ни себе, ни друг другу. 

— Ты населяешь тени монстрами, а потом их пугаешься. — пространно сказала Лида, вернувшись к телефону.

— А что потом? — спросил он. — Ты ищешь этот миг. Идешь за ним по пятам. И так далеко ушла, что мне за тобой не угнаться. Я к этому. Раз, другой, третий, а дальше? Что дальше? 

Лида метнула в него злобный взгляд. Став в мгновение грозовой тучей.

— У меня интересная жизнь. У меня есть средства, и я ни от кого не завишу. А когда мне надоест, и я захочу заняться чем-то еще, то также легко выйду замуж и буду целыми днями нянчиться с детьми. Вот, что дальше. 

— Нет. Я не об этом. — Митру разозлило то, что из сказанного она не поняла, ни слова. — Ты идешь за этим мигом. Где индивидуальность стирается, где всегда легкость и новизна, нечто фундаментально и имманентное миру.  Чистое обладание, чистая страсть… Что потом? Появляешься ты, появляется другой и все это исчезает. Что потом?

— Не за тебя. — с пренебрежением сказала Лида. — Ты слишком гордый. Настолько, что гордишься своей гордостью. Трусы, не успев надеть, уже надеваешь пальто.

— Ну а разве это не подло? Так жить?

— С женой может обсудишь?

Митра заткнулся.

— Я не это имел в виду. — мягко сказал он. 

 Он смотрел на нее и думал о том, что видит на самом деле. Что перед ним? Это бегство за фантомами? Попытка убежать? Вечный поиск момента в событии, в котором можно спрятаться от мира, от его противоречий и полноты. Или это попытка ухватиться за нечто неподвластное себе, слиться с ним, продраться к фундаменту. Выбрав одну единственную тропу. Это болезненность или полнота свободы?

Что бы это ни было. Оно ушло отсюда. Жизнь ушла, стены облезли и посерели. 

Митра рассеяно осмотрел комнату. Ему стало жарко и душно. Он снял шарф и перчатки. 

— Про пальто смешно. — сказал он, улыбнувшись. 

Лида смягчилась.

— Может пойдем поедим? Эти разговоры меня утомляют.

Митра мотнул головой. 

— Мне нужно идти. 

Затем встал. Посмотрел на неё и спросил.

— Ты бы правда за меня не вышла?

— Не знаю. Не думаю, что я бы смогла тебя вынести. — Лида посмотрела на него таким взглядом, от которого он начал млеть. — Может я сама тебя найду. Вдруг мне захочется ещё…

Он сглотнул, жадно разглядывая её. Подошел ближе к двери, в надежде укрепить свою решимость уйти.  Все это казалось сном.

— Не нужно. Лучше, когда-нибудь потом. Когда у тебя уже будут дети и муж. Пообещай мне, что напишешь мне о том, что тебе снится по ночам. Влечет ли тебя этот зов или нет. 

 Лида рассмеялась, покачав головой. Митра поцеловал ее на прощание и ушел. Дверь тихонько прикрыв за собой. Пока он спускался по лестнице, с каждым тяжелым его шагом дребезжали жалобно, будто плакали в рамах окон, хрупкие стекла.

Зашумели кроны в набегающем ветре. Рябью зашлись лужи.

Начался дождь.