Милость Господня, которую мы заслужили

– На этом острове сны становятся явью.

– Его-то я и искал! – воскликнул один матрос. – Я женюсь на Нэнси, как только мы причалим.

– А я увижу Тома живым, – отозвался другой.

– Глупцы! – закричал незнакомец. – Из-за таких мечта­ний я и сам попал сюда! Ах, лучше бы я утонул или не ро­дился! Слышали, что я сказал? Здесь сны становятся явью. Не грезы, а сны, ночные сновидения.

Клайв Льюис, “Покоритель зари”

"Милость Господня" Андрея Столярова https://author.today/work/372684 - роман о том, как стали исполняться молитвы. Начинается вроде как за здравие - тысячи верующих, стекающихся к святым местам, получают исцеление… Ажиотаж, гибель людей в давке - все это оказывается временными трудностями, потому что скоро любая, даже самая затрапезная, церковь становится местом чудес. Милость Божья явлена внеконфессионально - сбываются чаяния верующих разных религий и даже язычников. Правда, не только и не столько личные желания, сколько коллективные, и не обязательно  осознанные - часто подсознательные.

Вот только люди молятся далеко не всегда о добре, и ненависть сильнее любви.

История героя с архетипическим именем Иван перемежается ретроспективной исторической справкой о временах, названных впоследствии Смутой, потому что цивилизация, какой мы ее знаем, сперва дала крен, а потом обрушилась полностью.

Иван от рождения обладает особым могуществом, однако пользуется им не ради самоутверждения. Он выступает скорее свидетелем, чем вершителем судьбоносных событий, до самого последнего момента, когда приходит время принять решение. К этому его и готовит жизнь - друзья, враги, случайные знакомцы, женщины, битвы, интриги во властных кругах, собственное осмысление событий. 

Антагонист, она же возлюбленная героя, ведьма по имени Марика, идет путем активного преобразования мира, сочетая нежные слова о духовном перерождении с жестокими казнями идейных противников. 

Это жертвы, которых от нас требует будущее. Мы сгораем, мы обращаемся в прах, но вместе с нами сгорают все наши грехи. Мы – носители того, чего быть не должно. И потому мир без нас, мир, что мы передадим нашим детям, будет чистым, прекрасным и освобожденным от бесконечности зла…

Все родное до боли, не правда ли.

Историческая справка вплетена в текст удивительно соразмерно. Она каждый раз отвечает ровно на те вопросы, которые всплывают по ходу действия. Начинаешь задумываться, откуда в современном мире вылезло столько язычества - пожалуйста, рассуждения культуролога на эту тему. Закрадывается подозрение, что Бог, явивший эту милость, не совсем Тот, кому ну по крайней мере христиане молились все это время - и вот, сами они тоже начинают задумываться об этом.

Книгу отличает глубина проработки материала - да, религиоведение тоже наука, и в ней масса всего, что не так уж общеизвестно. Подача идет не в ущерб повествованию, наоборот, углубляет его. Написать скучно про все эти исихии и кенозисы не так уж сложно, а вот вплести эти феномены в живое напряженное действие… такое на моей памяти Уоттс, Тед Чан и, в лучшие моменты, Дэн Симмонс проделывали. Эта книга вполне на их уровне, хотя материал для НФ нетипичный.

Так как этот блог читают писатели, приведу примеры характеристик эпизодических героев:

“С костистым лошадиным лицом”

“Голос ровный, без интонаций, исходящий как бы даже не от человека, а от какого-то суховатого иномирного существа. Иван почему-то сразу же представляет себе говорящего: в черном облачении, с надвинутым на глаза капюшоном, из широких обшлагов высовываются кончики зачерненных ногтей, тусклым золотом поблескивает крест на груди”.

“Джанелла держит Ивана за руку, и пальцы у нее – словно из сгустившегося огня: не больно, но горячо.“

Кто там писал, что внешность - это цвет волос и глаз, а что еще сказать-то о герое? Вот, смотрите, как это делается.

Теперь о некоторых аспектах фантдопущения, которые вызвали у меня не то что прямо-таки отторжение или несогласие - скорее желание поспорить. Было бы понятно, если бы все вызванные к жизни феномены имели исключительно религиозную природу. Но в книге вскользь упоминается временное появление призраков исторических деятелей - не буквально оживших покойников, скорее некоей вытяжки из коллективного бессознательного. Это комический момент, серьезного влияния на происходящее они не оказывают. Тут я не согласная! Не думаю, что Сталин или Че слабее в коллективном бессознательном, чем всякие фольклорные чудовища, которых без гугла и не припомнишь. И даже понимание, что на самом деле это не те исторические лица, а именно воплощенное представление о них, никого не остановило бы; думаю, истовые сталинисты и сейчас понимают, что Сталин из их фантазий почти никакого отношения к историческому лицу не имеет - и чо.

Не совсем понятно, откуда в двадцать первом веке в окрестностях Москвы взялись крестьяне с их представлениями о природе, да еще так массово, чтобы порождать глобальные явления. Сдается мне, у современных людей все это уже не совсем так работает. Объекты повышенного внимания, значимые информационные сущности сейчас приходят из массовой культуры, видеоигр, блогосферы. В огромную Инстасамку - она сейчас играет роль богини плодородия в массовой культуре - больше верится, чем во всякие там силы природы. Ну, где мы и где та природа. То есть тезис, что во времена кризисов возрождается язычество, он интересный; но все-таки совсем списывать модерн и постмодерн со счетов я бы не стала, как-то они должны проявиться.

Наконец, герои, мелькающие в кадре - мускулистые мужчины и интересные молодые женщины, что, конечно, понятно с той точки зрения, что про них интереснее писать (да и читать). Но если мы говорим о силе веры, то почему у нас совсем не действуют бабки? Вот уж кто по мощи магического мышления сделал бы одной левой и молодежь с ее неоязычеством, и клир с его борьбой за власть, и да хоть самого черта. Не знаю уж, что они материализовали бы, Матрону Московскую или Товарища Сталина - скорее некий дикий микс. 

В общем, есть ощущение, что не все аспекты нашей ноосферы достойное отражение в романе обрели.

Однако книжка вызывает желание думать и спорить, а не в том ли, собственно, смысл.