Папа, с Днем Рождения

Очередной сложный для моей семьи день.

Моему папе, Скуратову Константину Васильевичу, сегодня было бы 64. Разве много? Да как-то совсем нет.
Это уже второй его день рождения без него самого, а до сих пор не понимаешь, как так могло произойти.

Он всегда за любой творческий движ. Да и вообще за любой другой. Но в творчестве мы особенно друг друга понимали. Как бы его веселила сейчас какая-нибудь нейросеть по типу Suno, которая и твои стихи в песню любого формата превратит, и свои собственные выдумает. Это был бы, наверное, почти детский восторг.

Глядя на него, я в классе третьем начала писать свои нелепые рассказики, которые ни разу не доводила до конца, потому что конец этот никогда и не планировался. Эти многотомники из 12-листовых тетрадок в клетку до сих пор лежат в шкафу. Папа умел вдохновить. Этот сайт мне тоже он показал. Если б не он, ткнувший мне в 2019 году пальцем в страничку конкурса «Территория F» со словами: "Это ж прям твое, дописывай и участвуй", - никогда бы "Тайны Залесья" не превратились в настоящую книгу, а затем и в трилогию (пусть и не завершенную пока).

В 11 классе я загорелась покрасить волосы в сине-зеленый, и родители дали добро. Оплатили дорогущее осветление в салоне, потом мама сама красила меня на кухне, а папа ходил к директору в лицей "пояснять за причу". Потом еще и к декану в универ ходил по той же причине. В общем, я всегда себя в полной безопасности чувствовала.

Сейчас невольно подмечаю, что в магазине/транспорте/на работе/прогулке/где угодно контактирую с окружающими через хиханьки да хаханьки. В шумной очереди, где мои друзья-знакомые бы раздраженно хмурились и ругались, потому что касса почти не движется, стараюсь свести все в шутку, разрядить ситуацию. А ведь он так и делал. Всегда и везде. Уйти, оставив за собой улыбки, а не сжатые кулаки.

В последние месяцы он уже, правда, не улыбался. Тяжело было. Сначала улыбаться, потом ходить, потом сидеть, а потом и лежать даже. Но он не пожаловался ни разу. Потому что если не получается оставить за собой улыбки, надо все равно о любимых думать и хотя бы пытаться не сделать больнее.

Но я его таким не запомню. Он у меня большой, сильный, мягкий, с "хехе" под усами. Сидит в спальне, брынчит на гитаре и поет то про Афган, то про гражданку. Но чаще все-таки про мир.

Если знали его, повспоминайте тоже что-нибудь хорошее.

Время от времени натыкаюсь на теплые слова папиных друзей и коллег по писательскому цеху у него на страничках, в сообщениях, еще где-нибудь. Без слез такое читать пока не получается, но спасибо вам.

Он вас тоже.

P.S.: про то, что папины книги на АТ сейчас доступны лишь фрагментами, знаю - всеми силами тормошу нотариуса, чтобы получить свидетельство на интеллектуальное право, законный доступ к работам и наконец открыть их. Если кто попадал в похожую ситуацию, буду рада послушать, что вы делали, потому что моя ситуэйшн как-то сильно затягивается.