Наследники Рима - IV, первая глава

Ту страну и эту – не узнать! Словно две разные страны в одном и том же месте карты «варварской» Европы. Когда закончился мятеж, в Нарбоннской Галлии едва набиралось полмиллиона жителей, вся она лежала в руинах, бароны бунтовали против герцога, а простые люди голодали. Теперь у Варга три миллиона подданных, города отстроены им заново, гордые бароны сделались покорны, ищут его милостей, и среди простых людей никто не голодает: все говорят, так сыто здесь ещё не жили. Такова цена крепкого мира – этот мир купили, расплатившись за него свободой. 

Расплатившись навсегда, так думал и сам герцог. Поэтому свою столицу, новую Нарбонну, взамен старой, разрушенной амореями в годы мятежа, он решил отстроить прямо тут, на берегу. Он понимал: при новом мятеже её легко сожгут огнём с имперских кораблей. Но он её построил тут, на берегу, чтобы амореи знали: никакого нового мятежа не будет, прежний «Нарбоннский вепрь» смирён и укрощён, теперь он верный слуга Божественного Престола, он и его дети, и дети их детей – Нарбоннская Галлия смирилась навсегда с владычеством империи, амореи могут не тревожиться на этот счёт. Иначе б он не стал отстраивать свою столицу прямо тут, на берегу, не так ли? 

В новой Нарбонне, между прочим, теперь жили сто тысяч человек, это ничто в сравнении с Миклагардом, многомиллионной Темисией, официальной столицей империи – но это больше, чем в любом другом галльском городе. Больше, чем сто тысяч, было только в древней Лютеции, да и то не теперь, а давно, много веков назад, когда Лютеция блистала как столица единого, могущественного королевства галлов, гегемона тогдашней Европы.

Но времена его могущества прошли, и королевство развалилось, а империя по ту сторону моря вновь усилилась, вновь распростёрла свою длань над Галлией, над всей Европой. Галлам ещё повезло: на землях бывшего королевства галлов им позволили создать четыре герцогства – Аквитанское, Бургундское, Лугдунское и Нарбоннское. Ещё одно, со столицей в Медиолане, хотя и называлось до сих пор Цизальпийской Галлией, имперцы в состав Галлии не включали, так как галлов оттуда выселили. Медиоланский герцог не был галлом, он был италийцем, далёким потомком знатной римской фамилии, и сами имперцы, конечно, не считали его варваром, хотя он правил «варварскими» землями.

К чести амореев, во внутренние дела этих новых государств они почти не лезли. Для империи, как понял Варг за годы своего правления, всего важнее была внешняя покорность. Чтобы здесь повсюду были имперские флаги, гербы с римским орлом, восседающим на земном шаре, статуи богов-аватаров, Фортуната-Основателя и царствующего ныне бога-фараона-императора. Чтобы в обращении ходили только деньги империи – империалы, солиды, денарии – и чтобы вся экономика герцогства была завязана с имперской. Чтобы сам герцог называл себя во всеуслышание слугой Божественного императора и правил исключительно от его имени. А что на самом деле творит герцог и во что сам верит, их не особенно интересовало. Никто с той стороны моря не лез к нему в душу и даже не пытался указывать, как поступать, например, со своими баронами.

Наоборот! Когда пятнадцать лет тому назад обиженные им бароны подали жалобу на герцога в верховный суд империи, в Святую Курию, та вынесла вердикт: жалобы в Курию имеют право подавать лишь полноправные квириты, то есть граждане империи, а поскольку подданные иноземных архонтов таковыми по закону не являются, то эти архонты имеют над своими подданными полную власть и вправе поступать с ними, как считают нужным. Получив в руки этот вердикт, герцог так с горе-жалобщиками и поступил: зачинщиков смуты казнил, у остальных же отнял земли, а самих смутьянов выслал за пределы государства. С тех пор никто за море жаловаться не пытается, со всеми жалобами идут к нему, все признают его суд. Империя довольна: в государстве герцога Варга мир и порядок, а какова цена у этого порядка, её не особо заботит. Бывает, ораторы-демагоги в Темисии что-то говорят на этот счёт, бывает, в плебейских газетах кричат о «правах человека», но им на это возражают: а чего же вы хотите, там государство варваров! Разве можно требовать от варваров таких же нравов и законов, как от цивилизованных людей? Главное, чтобы признавали высший суверенитет империи.

Вспоминая об этом, Варг едва сдерживает улыбку. Да, внешней свободы больше нет – но есть свобода внутренняя. И её столько, сколько сам сумеешь для себя добыть. Вот, например, финансы. Свою монету архонты чеканить не могут, в обращении деньги империи. А на самом деле – могут, только не империалы, солиды и денарии, а медную мелочь, оболы. Но оболы оболам рознь: мелкие монетки в один, два, три, пять и десять оболов годятся лишь на подаяние и не решают ничего. Другое дело монеты в сто, двести и пятьсот оболов. Если их чеканить много, суммы для герцогства получаются серьёзные. Так он и поступает, чеканит оболы с профилем Виктора V на аверсе монеты и своим – на реверсе. Эти монеты свободно ходят в герцогстве и за его пределами, ими легко расплачиваться даже с персами, индусами и ещё более далёкими китайцами. Ими можно платить за товары в самой империи. Их можно сдавать ей же в счёт налогов. А за свои товары брать уже денарии и солиды. Но не ассигнациями! Здесь, в «варварской» Европе, эти цветастые бумажки не в ходу. Только золото и серебро, даже не платина. 

Есть много способов надуть эту великую, надменную империю, не нарушая в открытую её мудрёных и запутанных законов. Для этого нужны особые люди, хитрые, опытные, знающие все ходы. Больше всего таких людей среди ивримов, народа ещё древнее и загадочнее, чем галлы, а тем более викинги, предки самого Варга. Правда, среди европейской знати принято чужаков-ивримов недолюбливать и относиться с вызывающим презрением к их… странностям, вроде нежелания есть добрую свинину и трудиться по субботам. Но ивримы живут в Ойкумене повсюду, и повсюду как-то выживают. Будучи человеком образованным (пусть и варваром), нарбоннский герцог знал удивительную историю их народа. Встречая представителей этого народа на своём пути, он поневоле проникался уважением – к их знаниям и к мудрости, к способностям адаптироваться в любых обстоятельствах. И пришло время, когда ивримы сделались его министрами – финансов, торговли, строительства. Это было непривычно для Галлии, временами выглядело вызывающе, но никто из нарбоннских баронов не пикнул, наученные горьким опытом. Поносили Варга и его министров-ивримов, смеялись над ними, пророчили всем начинаниям их неизбежный провал при соседских дворах, в особенности, в Бурдигале, при дворе герцога Аквитании Танкреда, который считал Варга своим личным врагом.

А потом смеяться перестали, лишь зубами скрежетали в бессильной, злобной ярости. И то сказать: сразу после мятежа Нарбонния была беднейшей страной Галлии, а теперь – богатейшая!