Исторический антифейк. № 009. Липово-ляшские "Фермопилы"

Все дальше и дальше по времени от нас события Второй Мировой.

Казалось бы - уровень правдивости информации о прошедших событиях должен увеличиваться, а количество мифов снижаться. Но не тут-то было!

Наоборот, создаются новые мифы, да какие! Царь Леонид завистливо отдыхает в сторонке перед защитниками маленького местечка Визна, боям под которым исполнилось в эти дни 85 лет.

Итак, канонический текст легенды, зафиксированный в польской вики.

Оборона Визны происходила в ходе немецкого вторжения в Польшу в начале Второй мировой войны и длилась 3 дня. Против 19-го немецкого армейского корпуса, состоявшего более чем из 42 тысяч солдат, 350 танков и 650 орудий поляки выставили всего 720 человек, вооружённых 42 пулемётами, 6 орудиями и двумя противотанковыми ружьями. Эта битва в польской истории иначе называется «польскими Фермопилами»

Схема германского плана "Вайс" - обращает на себя внимание, что в районе Визны (польская оперативная группа "Нарев" - в правом верхнем углу) не предполагается никаких крупных наступательных действий.

Рассмотрим теперь картину с немецкой стороны.

Итак. Вечер 7 сентября 1939 года.

Операторы ОКХ (штаба сухопутных войск) готовят для начальства обзорную карту.

Согласно которой - 19-й армейский корпус Гудериана задействован в Померании, ни о каком наступлении на Визну речи не идет. Даже 10-ю танковую дивизию Фердинанда Шааля предполагается направить значительно западнее - через Ломжу на Замбрув (кстати, совершенно непонятно почему командиром дивизии поляки так упорно называют генерала фон Фалькенхорста, бывшего на самом деле командующим 21-м армейским корпусом).

На следующий день - 8 сентября корпус Гудериана переправляется через Вислу и направляется на левый фланг 3-й Армии. Вот как "быстрый Гейнц" описывает это сам :

8 сентября мои дивизии переправились на другой берег реки у Меве и Кеземарка. События стали развиваться быстрыми темпами. Вечером меня вызвали в штаб группы армий в Алленштайн (Ольштын) для получения приказа. В 19 час. 30 мин. я покинул Финкенштейн и между 21 час. 30 мин. и 22 час. 30 мин. получил боевую задачу. Командующий группой армий сначала намеревался отдать мой корпус 3-й армии генерала,фон Кюхлера и ввести его в бой на ее левом фланге из района Арис (Ожиш) в направлении Ломжа, восточная окраина Варшавы. Мне казалось, что такая тесная прикованность моего корпуса к пехотной армии противоречит характеру моего рода войск. Я предполагал, что это не даст мне возможности использовать скорость передвижения моторизованных дивизий и что при нашем медленном продвижении силы поляков, обороняющие Варшаву, получат шансы отойти на восток и подготовить новый рубеж сопротивления по восточному берегу Буга. Я предложил поэтому начальнику штаба армейской группы генералу фон Зальмуту оставить танковый корпус в непосредственном распоряжении армейской группы и ввести его в бой слева от армии фон Кюхлера через Визну восточнее Буга на Брест. Этим самым все попытки поляков организовать устойчивую оборону в районе Варшавы были бы обречены на полный провал. Зальмут, а потом и генерал-полковник фон Бок согласились с моим предложением.

Надо думать все же, что окончательное решение было утверждено только утром 9 сентября.

Почему?

Во-первых, вечерняя карта ОКХ за 8 сентября отображает выдвижение 10-й танковой дивизии в прежнем направлении на Ломжу.

А во-вторых, начальник штаба ОКХ Гальдер пишет утром 9 сентября в своем служебном дневнике :

9 сентября 1939 года

Главком хочет расширить полосу наступления группы армий «Север» и направить ее восточное крыло на Брест-Литовск. Обсудить с Зальмутом.

Очевидно, что "обсуждать с Зальмутом"  уже утвержденное (как описывает в своих мемуарах Гудериан) расширение полосы - которое было обязано в таком случае попасть в утреннюю восьмичасовую сводку! - Гальдеру не имело никакого смысла. Скорее всего, Бок и Зальмут, согласившись с предложением Гудериана, переадресовали его в ОКХ на утверждение Браухичу, а тот запросил мнение Гальдера.

Так или иначе, но первые отметки о действиях в направлении Визны появляются на картах ОКХ только вечером 9 сентября.

Впрочем, достаточно очевидно, что до 9 сентября основные действующие лица с немецкой стороны - 10-я танковая дивизия и крепостная бригада "Летцен" - не имели активных наступательных задач, а их выдвижение на линию рек Нарев-Бобр имело чисто тактический характер прикрытия фланга наступающей группировки 3-й армии.

(Польская схема боев)

Дальше описания событий участниками кардинально расходятся.

Утром 9 сентября в Визну прибывает идеолог танкового блицкрига Гудериан. Наверное у вермахтовского генерала немного щемило сердце от воспоминаний – именно в этих местах 21 год тому его, молодого офицера непобедимой кайзеровской армии разоружили подпольщики из Польской военной организации и на простой телеги отправили в Едвабне. Увиденное сейчас тоже не тешило глаз – переправа не была построена, а на той стороне стояли невредимые польские бункеры. Гудериан приказывает пехоте начать атаку, а полк танков переправить на паромах через реку для поддержки наступления.
В десять часов немецкая артиллерия и авиация начинают громить польские позиции. Северин Беганский, присланный курьером из Осовца, вспоминал: «Туча дыма и пыли заступила солнце. Земля возле бункера [командования участком, на горе Стренковой] сожжена, перемешана и так перерыта взрывами, что ноги грузли в ней по колена».

Затем в атаку пошла немецкая пехота, но её прижали к земле польские пулемёты. На позиции «Гелчин» атакуют четыре лёгкие бункера возле с. Колодзее – первый уничтожен выстрелом из противотанкового орудия, два забросали гранатами, а четвёртый уничтожают танки. Артиллерия и авиация продолжают утюжить гору Стренковую. Гинет польская батарея, а с ней и поручик Брыкальский. Разбомблены мосты через Нарев, соединяющие две части участка «Визна» и Рагинис уже почти не может помочь защитникам двух тяжёлых бункеров под Гелчином. Один из них уничтожен, другой ещё держится, поддерживаемый огнём укреплений на Стренковой.

Тем временем немецкие сапёры закончили постройку моста через Нарев и танки 10-й танковой дивизии устремляются в атаку. Около 17 часов гинет гарнизон тяжёлого бункера под Малишевым, защищающего левый фланг. Командир 8-й роты 135 пехотного полка капитан Шмидт поднимает бойцов в последнюю штыковую контратаку… Вечером гинут доты под Малишовым, Перкусами и Курпиками. Под прикрытием танков штурмовые группы немецких сапёров взрывают их.

А вот что пишет о тех же событиях Гудериан :

После того как утром 9 сентября в Арисе (Ожише) обеим входящим в мой корпус дивизиям был спущен приказ, я направился в Коженисти (19 км севернее Ломжи), к моему новому правому соседу, генералу фон Фалькенхорсту, командиру 21-го армейского корпуса, чтобы ознакомиться с обстановкой и с приданными мне новыми частями. Я прибыл туда между 5 и б час. утра и разбудил товарищей, проинформировавших меня о ходе боевых действий. При этом я узнал, что попытка взять Ломжу внезапным нападением не удалась, встретив мужественное сопротивление поляков, а также из-за недостатка боевого опыта у наших солдат, 21-й армейский корпус остановился на северном берегу реки Нарев.

В 8 час. я прибыл в Визня и нашел там штаб 10-й танковой дивизии, которой вследствие несчастного случая, произошедшего с командиром дивизии генералом Шаалем, командовал генерал Штумпф. Последний сообщил мне, что его пехота, форсировав реку, донесла об овладении дотами поляков, защищавшими этот участок. «Бои продолжаются», — добавил он. Успокоенный таким положением, я направился в бригаду «Лётцен», которую первоначально предполагалось использовать в качестве гарнизона этого укрепления, однако затем она была введена в бой при наступлении через Нарев. Бригада и ее командир полковник Галь произвели на меня отличное впечатление. Форсирование реки прошло удачно, и само наступление осуществлялось энергично. Я одобрил меры, принятые командиром бригады, и поехал обратно в 10-ю танковую дивизию.

Когда я снова прибыл в Визня, то должен был с разочарованием констатировать, что утреннее донесение об успехах пехоты 10-й танковой дивизии ошибочно. Правда, пехота форсировала реку, но дотов, входящих в систему береговых укреплений, не достигла. К моему приезду изменении не произошло. Поэтому я решил переправиться через реку и найти командира полка. Но мне не удалось обнаружить его командный пункт. Командные пункты командиров батальонов также были очень хорошо замаскированы. Я причалил к берегу. Здесь танков дивизии не было видно; они все еще находились на северном берегу реки Нарев. Поэтому я послал сопровождавшего меня офицера обратно, приказав привести сюда танки. На переднем крае творилось что-то непонятное; на мои вопросы ответили, что происходит смена рот, расположенных на переднем крае. Все здесь выглядело, как при разводе караулов. О приказе на наступление люди ничего не знали. Наблюдатель тяжелого артиллерийского дивизиона сидел без дела у пехотинцев. Где находится противник, никто не знал; разведчиков перед фронтом не было.

Я приказал прекратить этот странный маневр со сменой и вызвал командира полка и командиров батальонов. Затем приказал командиру тяжелого артиллерийского дивизиона вести огонь по польским дотам. С командиром полка, прибывшим ко мне через некоторое время, я отправился на рекогносцировку переднего края обороны противника и продвигался с ним вперед до тех пор, пока не попал под обстрел. Мы находились у самых дотов; там мы увидели немецкую противотанковую пушку, расчет которой под руководством командира в одиночестве храбро продолжал наступление. Отсюда мы и начали наступать. Не стану отрицать: я был очень рассержен всем случившимся.

Когда я вернулся на Нарев, танковый полк все еще находился на северном берегу реки. Командиру полка было приказано ускоренным темпом начать переправу через реку. Так как мост еще не был готов, танки пришлось переправлять на пароме. Уже было 18 час., когда, наконец, наладилось наступление. Оно развивалось быстро и с очень незначительными потерями.

Если бы раньше действия наступавших были такими же энергичными и целеустремленными, как теперь, то эти успехи могли бы быть достигнуты уже в первой половине дня.

Прежде чем разыскать оборудованный в Визне командный пункт корпуса, я приказал в устной и письменной форме саперному офицеру, руководившему постройкой моста, быстро навести через Нарев понтонный мост, необходимый для срочной переправы 10-й, а затем и 3-й танковых дивизий.

По прибытии на командный пункт я распорядился подготовить приказ на следующий день, предусматривавший форсирование реки Нарев 20-й мотодивизией правее 10-й танковой дивизии и переправу 3-й танковой дивизии за 10-й танковой дивизией.

Ночевали мы в Визне, в новом здании при костеле, правда, еще неотстроенном и необжитом; но другие дома были еще хуже.

10 сентября в 5 час. утра мне стало известно, что мост через Нарев, который был уже готов около полуночи, снова разобрали по приказу командира 20-й мотодивизии и навели для этой же дивизии другой мост, ниже по течению. Переправа танковых дивизий должна была проходить на паромах.  Это приводило меня в отчаяние.  Офицер-сапер не довел до командира дивизии мой приказ. Он действовал в полной уверенности, что командир дивизии знаком с ним. Пришлось до самого вечера строить другой мост для танков.

В этот же день 20-я мотодивизия генерала Викторина завязала ожесточенные бои у Замбрув. Основные силы дивизии двигались к р. Зап. Буг по направлению к Hyp. Впереди них я направил учебный разведывательный батальон, который без боя достиг реки. 10-я танковая дивизия продвинулась до Браньска, во время своего продвижения она несколько раз вступала в бой.

Вечером я последовал за этой дивизией и ночевал в горящем населенном пункте Выс. Мазовецк. Штаб моего корпуса, который вечером переправился через  Нарев и следовал за мной, не смог к ночи достигнуть моего места расположения и остановился в одной горящей деревушке севернее Вые. Мазовецк, так что мы были вынуждены ночевать врозь — очень неудобное положение для отдачи приказов и распоряжений. Слишком рано я приказал переменить место расположения штаба, лучше бы в этот вечер я остался в Визне.

Вполне очевидно, что версии противоречат друг другу буквально во всем.

Но прежде чем начать разбираться познакомимся с участниками событий с немецкой стороны.

Что же из себя представляли 10-я танковая дивизия и бригада "Летцен"?

Ответ найдем в фундаментальном справочнике "СУХОПУТНАЯ АРМИЯ ГЕРМАНИИ 1933—1945 гг." Мюллера-Гиллебранда:

В состав этой (10-й танковой - прим. мое) дивизии к началу войны входили: 8-й танковый полк (из 4-й танковой бригады), 86-й моторизованный пехотный полк (из 29-й моторизованной пехотной дивизии), 1-й батальон 8-го разведывательного полка (из 3-й легкой дивизии), 2-й дивизион 29-го артиллерийского полка (из 29-й моторизованной пехотной дивизии), 49-й моторизованный саперный батальон резерва ОКХ.

Комендатура крепости Лѐтцен (на базе которой была сформирована одноименная бригада) имела в подчинении 161-й, 162-й полки ландвера  и 161-й инженерно-саперный батальон.

В каждом пехотном полку ландвера имелось по 4 батальона, 1 роте пехотных орудий (8 легких пехотных орудий)  и 1 противотанковой роте (12 противотанковых 37-мм пушек).

Сравнивая с аналогичными соединениями вермахта (той же 3-й танковой дивизией корпуса Гудериана) легко заметить, что несмотря на гордое название танковой дивизии, 10-я танковая явно на полноценную дивизию не тянет. У нее всего один танковый полк вместо танковой бригады из двух танковых полков и один моторизованный полк двухбатальонного состава вместо моторизованной бригады.

Особенно это касается артиллерии - в дивизии отсутствует противотанковый дивизион и вместо артполка имеется всего-навсего дивизион гаубиц.

Фактически для борьбы с польскими дотами имеется в наличии всего один дивизион (12 штук) легких полевых гаубиц 10,5 cm leFH 18.

Характерно, что Гальдер отметил в своем дневнике :

17 августа 1939 года
10-я танковая дивизия.
8-й танковый полк начнёт развертывание самое раннее в 00.00 на 3-й день мобилизации. Готовность в Беблинге — к вечеру 6-го дня. В противном случае — к вечеру 8-го дня.
Готовность к боевому использованию на польской границе — к вечеру 8-го дня. Личный состав нуждается в дополнительной боевой подготовке.
Доукомплектование 10-й танковой дивизии:
Трудности со средствами связи. Сформировать одну роту из взводов связи с Запада.
Формирование транспортных частей ко дню «Х»: никаких трудностей не встречает. Будут готовы к использованию на 6-й день.

Бригада же "Летцен" артиллерийских средств борьбы с дотами не имела в принципе. От слова вообще.
Ибо ни легкое пехотное орудие 7,5 cm le.IG.18, ни тем более противотанковая пушка 3,7 cm PaK 35/36 бороться с долговременными укреплениями не могли.

Кроме того, бригада, "укомплектованная военнообязанными пожилых возрастов", вообще предназначалась лишь для обороны крепостных укреплений и имела в несколько раз меньше огневых средств по сравнению с обычными пехотными соединениями вермахта. Тем более, что развертывалась бригада на фронте шириной свыше 30 км от Августова до Визны и на рассматриваемом участке имела не более батальона. А потому требовать от нее каких-то выдающихся успехов в борьбе против дотов было бы просто наивно, хотя, судя по польским описаниям, воевала она достаточно результативно. Позиция "Гелчин" с несколькими тяжелыми сооружениями взята достаточно быстро и без привлечения гаубичной артиллерии с танками (польское - "а четвёртый уничтожают танки" следует относить к разряду "охотничьих баек"). Видимо ветераны первой мировой вспомнили свой старый боевой опыт.

Отдельно надо сказать о других соединениях корпуса Гудериана, которые польские сказочники-пропагандисты включают в соотношение сил. Увы - никакого отношения к боям у Визны ни 20-я моторизованная, ни 3-я танковая дивизии не имеют (к вечеру 9 сентября они все еще располагались в Арисских лагерях, а 10 сентября вступали не в бой, а в прорыв).

В сущности, основные бои вели два батальона мотопехоты 10-й танковой дивизии и батальон бригады "Лётцен" (задача которой вообще-то состояла в прикрытии фланга наступающей группировки на широком фронте).  Переводя в условные батальоны это будет примерно 3 к 1

Итог сражения фиксирует карта ОКХ на вечер 10 сентября. 

К концу дня - с момента начала наступления прошло не более полтора суток - соединения корпуса Гудериана продвинулись на 30-35 км, перехватив стратегическую дорогу Белосток-Варшава (это к вопросу - "задержали на три дня")

И, наконец, о потерях.
Вопреки польским утверждениям, Гудериан оценивает их, как "очень незначительные", хотя и не приводит точных цифровых данных. Думается, однако, что если бы они действительно составляли 900 человек (иными словами превысили потери всех дивизий корпуса в Померании - 150 убитых, 700 раненых),  то говорить о незначительности он бы не стал.

P.S.  Ну и вишенкой на торте.

Шведская пауэр-метал-группа Sabaton посвятила свою песню «40:1» обороне Визны. Песня вошла в их альбом The Art of War, название песни показывает соотношение немецких и польских войск. В песне делается акцент на героизме польских солдат, они сравниваются со спартанцами. Министр обороны Польши высоко оценил это и наградил музыкантов памятными офицерскими кортиками