Флешмоб - Жоскость и ананасилие

Присоединяюсь к флешмобу от Дарьи Нико про жесткач https://author.today/post/543712

Наверно, самая долбанутая из сцен написанных мною, которая появилась в романе "Кровь Арагона". Здесь не столько расчленёнка (чего хватает в остальных главах книги), сколько хтоническая содомия и насилие в том самом смысле этого слова.

Происходящее в одном из VIP-залов «Переулка» напоминало счастливый сон садиста с неоперабельной опухолью мозга, обколовшегося хеллгейтом. Художники-демонопоклонники могли бы годами черпать вдохновение из воспоминаний об этом шабаше, представься им возможность хотя бы одним глазком на него взглянуть.

Одни называли их упырями, другие – суккубами. Сами себя они считали «повелителями судеб», стоящими над всеми законами, нормами морали и человеческими ценностями. В действительности, они были людьми ровно настолько, насколько мерзкими и жестокими люди вообще могут быть.

В самом центре комнаты, на шесте, танцевала зиреитка. Её народ считался одним из самых малочисленных среди людей. Редко можно было встретить чистокровных выходцев из Красного сектора, чья кожа обладала ониксовым оттенком. Но изюминка танцовщицы крылась вовсе не в её экзотической внешности, а в отсутствии обеих ног выше колена.

Не касаясь пола, она кружилась вокруг серебряной балки, подрагивая культями. За всем этим наблюдал маркиз Леон Марсье. Потягивая коктейль из трубочки, он в открытую мастурбировал на диване, пока рядом его друг, граф Бэкхем, насиловал женоподобного юношу. Молодой раб, стиснув зубы, молился о том, чтоб пережить эту ночь.

Чуть поодаль, виновник торжества, граф Ибрагим Кастелоне, сношал каянку. Девушка давно лишилась дара речи и хрипло постанывала от боли. Она смирилась с тем, что умрёт и надеялась на скорое завершение. Из влагалища обильно стекала кровь, а руки графа продолжали сжимать шею.

Дверь из индивидуальной комнаты отворилась. В общий зал вошёл довольный маркиз Барбье. Выронив из рук окровавленный нож, он вытер с лица алый след в виде маленькой ладони. Подойдя к свободному столику, он взял бутылку вина из ведра со льдом и прислонил к щеке, стараясь унять жар.

– Хорошая шумоизоляция. Не очень хотелось бы слушать вопли малявок, – отпив шампанского, произнёс виконт Але́ксий Соэ. Он единственный из компании сидел с кислым лицом.

– Знаю, тебе нелегко смириться с тем, что, когда трахаешь живое тело, оно стонет и кричит, – ухмыльнулся маркиз.

– А своих детей ты сюда будешь в качестве кого водить? – спросил Але́ксий.

– Я не понял на, что ты сейчас намекаешь?! – рассвирепел Барбье.

– Лучше не начинай. Если ты сейчас захочешь меня ударить, я постараюсь применить одну из двенадцати комбинаций, которые не причинят серьёзного вреда твоему здоровью, вплоть до переломов и сотрясения мозга. Но не обещаю, что у меня не получится допустить одной из ста сорока четырёх ситуаций, при которых ты отправишься на больничную койку. В трёх из них – ты скончаешься в реанимации, – не обращая внимание на возмутившегося маркиза, ответил Соэ, продолжая попивать шампанское.

– Иди ты к чёрту, некромант! Сидишь с кислой рожей, так не порти праздник другим! Не мы виноваты, что Джайна запрещает брать с собой трупы, – фыркнул Аурелио Барбье.

– Друзья мои... – произнёс Ибрагим Кастелоне, двигая тазом в последний раз, будто бы желая пронзить девушку насквозь своим членом. – К чему эти разборки? Давайте лучше выпьем! – вытащив из тела каянки окровавленный пенис, граф достал из-под стола бутылку самого дорогого вина в Арагоне – марки «Королевский нектар». Стоимость одной бутылки исчислялась гектарами земли на плодородных аграрных мирах.

– За твоё здоровье! – произнёс граф Бекхэм, подняв бокал после того, как сломал шею рабу.