Личное досье Первого Капитана - Всеволода Бурана

Решила выложить два досье, и вторым будет Всеволод Буран. Посмотрим его досье?

Ф.И.О.: Всеволод Буран

Возраст: 42 года.

Позывной: Первый.

Место рождения: Земля, Париж.

Образование: Один из лучших выпускников Академии Звездоплавания на Земле. 

Специализация: Пилот первого класса.

Дополнительная специализация: инженер-механик.

Раса: человек, русский.  

Биография: Родился в семье Евгения и Анны Буран, известной балерины в Париже. Отец умер в его раннем детстве, и воспитанием мальчика занималась мать. В детстве был очень хрупким, бледным, мать мечтала сделать из него танцора балета и лично занималась с ним. Но необходимым данных у ребенка не было. Мать в детстве боялся, постоянно был голоден из-за диет (мать тщательно следила за его рационом). Подавляемый авторитарной матерью сбежал в 18 лет, поступив в инопланетное лётное училище на Рамее, с повышенной гравитацией. Из-за условий отличных от земных, тело стало более атлетическим и приземистым. Мышцы сильнее большинства землян, способен согнуть железный прут в палец толщиной. Через два года лётного училища, дающего право на пилотирование только "мусорок" и "грузовых", поступил в Академию Звёздоплавания на Земле. Считался "перестарком", комплексовал из-за славы матери. Отношения с однокурсниками не сложились именно из-за ее балетной известности. "Танцор" и "Перестарок", известные прозвища. Многочисленные нарушения дисциплины, драки. Академию закончил с отличием, с серебряным жетоном. Через два года после выпуска был назначен главным в тройке космолетчиков. Получил позывной "Первый". Женат, имеет двух сыновей - Дмитрия и Ярослава. Получил серьезную травму и подал в отставку в возрасте 36 лет. Имеет звание капитана. Работал на Венере, выполняя задание СГБ под легендой инженера-проектировщика. В 42 года замечен на крейсере "Суворов", под командованием пиратского капитана Сергея Волкова - Четвертого.

Психологическая характеристика: Пессимист. Параноик. Скрытен. Имеет твердые убеждения. Верит только друзьям, и жене. Обладает развитым чувством долга и совести, но последнее старается подавлять. Остро реагирует на оскорбления. Однолюб, семьянин, хороший отец.  

СКРЫТЫЕ ДАННЫЕ: Младший сын Ярослав - Ярик, восьми лет. Данные о нем не афишируются. Мальчика не демонстрируют прессе. Болен с рождения, врожденная аномалия - истощение костной ткани. Прогноз жизни без лечения - десять лет. В полгода был перевезен на Фикс с низкой гравитацией, где смогли подобрать лечение. "Крестным" отцом по неподтвержденным данным является Норн Иильс. Находясь в среде эмпатов с младенчества и принимая фиксианские лекарства, в мальчике пробудились способности эмпата, что послужило основанием для дачи ему фиксианского гражданства. Воспитывается в семейном доме Норна Иильса. В метрике фиксианской больницы записан как Яррин Иильс-Буран. Фиксианец "по духу".

ЛИЧНЫЕ ДАННЫЕ: Винит себя, что чуть не убил друзей. Искренне полагал, что они не желают его знать. Избегал упоминаний и новостей о своих друзьях, и принял задание на Венере отчасти из-за своей вины перед ними. Винит себя, что чуть не убил Четвертого, который спас Третьего капитана. Имеет предубеждения против гражданских на борту. Примирился с матерью, благодаря жене. Но практически с ней не общается.

... Она впрыгнула, как говорили раньше, в последний вагон, и сейчас держала на руках кулек с копощащимся младенцем. Дети после рождения совсем не милы, а на плакатах сущие ангелочки с розовыми щечками и упругой попкой. Женщина развернула младенца, рассматривая. Неуклюжий червячок, сморщенный, с одутловатыми веками и большим родничком на голове. И никаких чувств.

Почему она ничего не чувствует?

Ребенок запищал, и она, поморщившись, завернула его в пеленки. Посмотрим. Книги предупреждали, что бывает по-разному. Чувства придут так, или иначе.

******************************

... Он выглядел, как маленький Амур со средневековых картин. Светлые, как солнечный луч, волосы, небесные серо-голубые глаза, длинные ресницы и совершенно невинное личико. Все восторгались и ахали, когда видели его. Это начинало раздражать. 

Ноги были коротковаты и никак не ровными. Тельце казалось прямоугольником. Это был не амур-херувим, как заявляли, а маленький крепкий гном!

Потом ребенок заболел, стал капризничать... и сильно сбросил младенческий жирок. И она наконец выдохнула, увидев вполне нормального мальчика. К сожалению, даже в три года уже видно, что его комплекция не выгодна. Из такого слепить что-то стоящее очень трудно. Придется приложить титанические усилия. А мальчики страшно упрямы и непослушны. Но кто, как не она?

Муж уже не вмешается.

Боль от его смерти вновь кольнула душу, но она поспешно задвинула ее на задворки сознания. Ей надо позаботиться о ребенке.

Пока он маленький, пока гибкий, надо тянуть ножки, гнуть, и растягивать. Этот ангелочек, а не жирный амур, будет летать на сцене.

******************************

— Встал у станка! Спину! Начинаем занятие!

Мальчик старается. Очень старается. Не потому, что ему нравится. Он не чувствует ритма, музыки и как не пытается, но мать с каждой минутой раздражается все сильнее и к концу занятия ее губы сжаты в тонкую линию, выдавая скрытую ярость.

— Без ужина. К себе!

Пятилетний мальчик сбегает в свою спальню. Он очень, очень растроен. Почему он такой неуклюжий, непонятливый?! Он видел, как танцевали другие дети маминых знакомых! У него не получалось так легко и красиво. Увалень. Медведь. Гном. Расстроенный, спрятался в темноте комнаты на широком подоконнике, за занавеской. Есть хотелось, сильно, но он уже приучился тишком прятать маленькие кусочки диетических хлебцов у себе в детской. В шкафу, под подушкой, в ящике стола. Можно по секрету съесть один сухарик. Мама не узнает, он не станет медведем, а живот не будет болеть.

Сева откусывает по крошке, и долго держит ее во рту, пока та не растворяется на языке, и смотрит, как за окном, высоко-высоко расцветают огнями звезды. Такие красивые... как лучи прожекторов над сценой. Только звезды красивее... он подымает ладошку и накрывает одну звездочку ладошкой.

И тут штору резко одергивают в сторону.

Мальчик в ужасе сглатывает, замирая под взглядом матери, а та смотрит на зажатый в ручонке сына тонкий, как лист пластбумаги, хлебец.

— Мама, я не буду...

— Ах, ты медведь жирный!

Она сдергивает мальчишку за руку с подоконника, бьет в сердцах по его пальцам, чтобы тот бросил хлебец. И начинает говорить, зло, яростно, почти шипя сквозь зубы, нависнув над ним. Маленький мерзавец! Да в нем весу, больше чем в бегемоте! Она из сил выбивается, занимается с ним, а он жрет тишком?! 

Она тащит его, ослепленная яростью на кухню, хватает на столе коробку и высыпает на стол горку коричневых хлебцов и толкает мальчишку к столу так сильно, что он больно ударяется худой грудью о острый край стола.

— Жри, мерзавец! Жри, ты же жрать хотел?! Жри, я сказала!

Сева закрывает лицо ладошками, и начинает плакать.

— Мама, я не буду!... Я не хочу! Мама!

— Мама?! Мама! Ты ничего не получишь, пока не сожрешь все это! И не выйдешь!

Она хлопает дверью кухни, а мальчик садится на корточки и надрывно плачет, тихо-тихо, сглатывая, и дёргая худыми плечиками. Он худой, но ужастно коренаст и с короткими "кривыми" ногами...

********************************

— У вашего сына очень плохие данные. При всем моем к вам уважении, у него хорошо поставлена техника...

— Я занималась с ним с раннего детства. Он умеет работать над собой.

— И ваши труды дали результат... и все же, нет. Пара лет, и он войдет в пору гормонов, а это катастрофично повлияет на его вес и результат. Все будет сведено к нулю.

— Он знает, что такое дисциплина. И свои недостатки. Лишнего в еде он себе не позволяет, и учится упорно. Дайте ему шанс. Он покажет себя.

— Ну, что же... ради вас... давайте попробуем. Посмотрим.

Сева сидит за дверями кабинета, но все прекрасно слышит, и когда выходит мать, вжимает голову в плечи.

Из-за него она унижалась...

***********************************

— Вали в свой задний ряд, увалень! И вообще не отсвечивай.

Горло перехватывает злая обида.

— Ой, да у него ягодицы...

— А ноги видела?! 

— Зачем его вообще держат?! Утягивай, не утягивай, торчит!

Краска бросается в лицо, и Севе хочется провалится сквозь пол. В тринадцать лет невыносимо выслушивать, как тебя обливают грязью.

— Своим телом надо заниматься, чтобы выглядить достойно, — как наяву слышится голос матери.

— Я не хочу! — и звон пощечины.

 — Не смей подымать голос! Пока ничего не добился, не открывай рот!

Он ничего не добьется. Его охватывает отчаянье. Он медведь и увалень, с кривыми ногами! Зачем он вообще такой родился?! Ему приходиться танцевать вновь в заднем ряду, с другими неудачниками, и в нем крепнет чувство ненависти и отвращения к себе. А потом прожектора гаснут, схлопывая лучи до белых звездочек и он жадно ловит их последние отблески. Как жаль, что нельзя стать звездой...

*****************************

 ... он до сих пор не верит, что находится здесь. На плечи давит гравитация чужой планеты, а воздух сухой настолько, что горло пересыхает очень быстро. Но он здесь, на Рамее, и мать не знает, где он. И больше всего он надеется, что и не узнает ещё долго.

 — Ты почему не ешь? — удивленно спрашивает синекожий рамеец.

 — Я уже поел, — порция еды привычно разделена на три части. Четвертая съедена.

 — Это ты поел? — с сомнением спрашивает однокурсник.

Сева молчит, отодвигая тарелку. И выпивает свой витаминный коктель. На языке горечь стимуляторов. Он не уроженец, его телу нужны сторонние средства, чтобы тело приспособилось и подстроилось под тяжесть новой гравитации. Он здесь уже месяц, и тело наполнено страшной усталостью, и мышцы спины, плечи наполнены свинцовой тяжестью. Так тяжело, но он лишь крепче сжимает зубы. И на медостмотрах в открытую врет, что все нормально. Больше всего боясь, что его поймают на этом. Только бы не отчислили, только бы не вышвырнули! Матери в голову не придет искать его здесь. 

 А то, что она объявила его в розыск не стоило сомневаться.

 — Хочешь отчисления? — он вздрагивает от голоса рамейца. — Не будешь есть, не будет сил, не приспособишься - выкинут! Прекращай уже! 

 И он сердито подвигает тарелку с едой к Всеволоду и смотрит упрямо.

 Шэн первый его настоящий друг, которому оказалось вполне достаточно Рамеи и права водить грузовые транспортники.

 Ему хотелось большего...

 К концу обучения на Рамее он получает от матери письмо. Открывать его было жутко.

 "Своим поступком ты показал, что у тебя нет матери. Не смей когда-либо появляться".

 Почему было так же больно, как с чертовыми сухарями в детстве?!

*********************************

 — Вы учились на Рамее?

 — Да, офицер.

 — Почему решили прийти в Академию? Обучение большинство начинают в семнадцать, а вам уже почти двадцать.

 — Я смогу.

 Офицер смотрит его документы, сданные нормативы и тесты с Рамеи и неохотно ставит отметку "годен".

 — Добро пожаловать в Академию. Посмотрим, на что вы способны, Всеволод Буран.

 Его берут на второй курс после Рамеи, но он старше всех кадетов. "Перестарок". Уже одно это не способствует налаживанию отношений. 

 — Буран? Ой, а не твоя мать прима балета?! 

 — Нет! — резко отвечает он.

 — Да ладно врать-то! — издевательски говорит какой-то кадет. Стоун? — То-то ходишь, виляешь бедрами!

Кулак Бурана впечатывается в морду гада, начиная драку. Его накрывает жгучая ярость и их едва растаскивают. В конфликте потом разбираются, и Буран не наказан. А вот обидчику, как провокатору, приходится отрабатывать повинности в кабинете у мозгоправа. Но тот явно отомстил... за спиной он часто слышит "танцор". 

 Друзей в Академии у него нет.

**********************************

— ... да что ты как танцуешь! — недовольный голос Серого, колет и Буран привычно давит в себе раздражение.

 Тот не мог знать, что при нем не стоит упоминает таких слов. Друзья знали, но не спрашивали почему. Этот же... впрочем, что вообще он о них знал, этот пират? И ведь навязался! Третьего братом зовет, с Кимом нормально говорит... а вот Буран никак не мог его принять. А уж его лицо так и будило воспоминания о недруге из Академии. Тот слился в никуда после выпуска, и он знать не хотел куда.

 Бросив короткий взгляд на Серого и Селезнёва, он предпочел выйти из тренировочного зала. Пират не оставлял попыток научить профессора не бояться драться.

  Можно подумать тот боялся! Нет, он боялся не драться, а возможности убить...