Новая рецензия

Когда Радмила увела из горницы девушку с мальчиком, и дверь за ними закрылась, Малх повернулся к Стейну, сурово посмотрел и резко сказал:

— Ну и влип же ты, младший. Ваш Ульв Серый, гляжу, совсем страх потерял, такое творить. Ладно ты, недавний ученик, но остальные северные волки постарше, они что все в рот Ульву смотрят? 

О том, что случилось в Малушином селе, Стейн успел рассказать Малху мысленной речью, когда просил приютить сирот. Теперь, когда колдуны остались вдвоём, можно было не тратить силу и вслух говорить на языке, который женщины не знали.

Хмурый Стейн ответил:

— Ворон, ты же знаешь, что Ульв на расправу скор и лют. С ним связываться никто не хочет. Все за шкуру свою боятся. Ульв не раз намекал, что делится с кем надо деньгами от продажи добычи с набегов. Кто поручится, что и вожак всей Стаи свою выгоду от того не имеет, а может, и те, кто ещё выше? Кто в здравом уме против Стаи пойдёт? Уж точно не я, самый младший. Меня до сих пор Волчонком кличут и слушать не станут. 

Малх нахмурился и промолчал. Он и сам отлично знал, что существует много возможностей сделать так, чтобы колдун оборотень, наживший врагов среди себе подобных, не вернулся со службы в подземном мире. Если кого подстерегут в сумеречном лабиринте, оглушат и бросят там, то бесчувственного вскоре сожрут вечно голодные чудовищные твари. 

И это касалось не только членов Стаи. Волков, готовых выполнить любой приказ своих вожаков, было больше, чем оборотней других видов. Все колдуны оборотни давно и прочно усвоили, что в дела Стаи лучше не соваться. Волкам же внушалось, что в их тайны нельзя посвящать посторонних.

Уже только за рассказ Малху Ворону о тайных волчьих делах Стейна могли убить. Но он попросил помощи у командира своей пятёрки, потому что не знал, где надёжно спрятать спасённых. Малх слово своё держит и если пообещал дать приют девушке и ребёнку, значит, у него в доме они будут в безопасности. Он укроет Малушу с братом, а большего от него требовать нельзя, думал Стейн — Малх и так рисковал, став соучастником обмана Ульва, вожака волков оборотней севера. 

— Я потребую, чтобы девица держала язык за зубами, — сказал Малх. — Может, ей для надёжности память стереть? 

— Нет! Не надо! — вскинулся Стейн. — Она же тогда забудет, как мы встретились. 

Он собрался с мыслями и пояснил: 

— Если Малуша забудет нашу встречу, ты же, наверное, ей ложные воспоминания наведёшь, чтобы объяснить, как она здесь оказалась. Тогда получится, что я ей вру, чтобы казаться лучше в её глазах. Не надо этого делать, Ворон, прошу тебя. 

— Ну, как знаешь. Приглянулась тебе девица?

— Да! 

Ворон усмехнулся, огладил чёрную кудрявую бороду, спросил:

— Захаживать к ней станешь?

— С твоего разрешения, старший. Она хорошая девушка, добрая, умная, брата любит и не алчная. 

— Откуда тебе это ведомо? Вы же с ней знакомы недолго. 

— Так я и хочу получше её узнать. 

— Добро. Если тебя так к ней тянет, может, и в самом деле дева суженая твоя. Лучше скажи, что ты Ульву наплетёшь, куда девицу дел. Ложь Ульв может распознать.

Стейн прикусил губу и нарочито беспечным тоном ответил: 

— Это уж моё дело. Но если меня накажут, ты же позаботишься о Малуше с братом? 

Малх ворчливо ответил:

— На улицу не выкину. Поди, не объедят меня детишки. 

— И ещё, — продолжал Стейн. — Ворон, обещай, что ты никому не расскажешь про дела Ульва. Хватит уж и того, что я тебе поведал. Прошу, обещай, что никому не скажешь про Ульва.

— Бешеный он и Стаю вашу позорит. 

— Он волк, а значит, нам и разбираться с ним. Если же ты к владыке или хранителю севера пойдёшь, все поймут, что это я тебе проговорился. Тогда уж точно меня убьют и в Стае ославят предателем на веки вечные. Тебе тоже отомстят. А Малушу с братом Ульв найдёт и прикончит назло мне. Прошу тебя, Ворон, не допусти такого. Оставь Ульва нам, волкам. Я вот ещё силы накоплю, найду ещё недовольных Серым, и мы сами покончим с его бесчинствами. Обещаю тебе, что так и будет. Прошу, поверь мне. 

Стейн смотрел прямо в чёрные глаза Малха. Нахмурившийся Ворон дёрнул себя за бороду, опустил руку, и нехотя ответил:

— Коли просишь, так уж и быть. Сам я к повелителям не пойду. Обещаю. Но если владыка меня спросит, молчать не стану. И если тебя убьют, вот тогда я точно пожалуюсь на самоуправство Ульва. 

— Хорошо, старший. Благодарю за то, что помог. А теперь мне пора, а то хватятся.

Когда Малх кивнул, Стейн отступил, топнул и исчез — унёсся прямиком в разорённое Малушино село. Задумчивый Малх походил по горнице из угла в угол, вслух помянул Ульва с приспешниками нехорошим крепким словом, потом пошёл в стряпущую, где Радмила уже кормила гостей за накрытым столом...

Исчезнув из дома Малха Ворона, Стейн появился на околице Малушиного села и бегом помчался к дому старосты. Часть строений на краю села уже занялись огнём. Стелился дым, пахло гарью. Стейн бежал мимо трупов павших в схватке, не отводя глаза. Такое уже его не пугало. 

В самую ужасную в его жизни ночь он видел, как погибли в бою его отец, дядья и старшие братья, как мать, бабка, сестрёнки сгорели в запертом врагами доме. 

Тогда пятнадцатилетний Стейн поздно возвращался с охоты, и с опушки елового леса на склоне увидел, как с родными расправляются воинственный сосед и его люди. Их было больше, чем защитников отцовской усадьбы. 

Из горящего дома доносились дикие вопли. Мычали коровы, которых нападавшие выгоняли из коровника, чтобы увести с собой. На истоптанном снегу в тёмных пятнах лежали тела павших. Тех, кто ещё сопротивлялся, чужаки добивали копьями. Запах гари словно въедался в ноздри, в горле першило. 

Стейн сорвал с плеча лук и бросился вниз по склону с одной мыслью — вступить в бой и погибнуть, унеся с собой как можно больше врагов. Чуть ниже по склону среди валунов можно укрыться, чтобы не сразу заметили, и стрелять. Когда кончатся стрелы, можно будет орудовать ножом...

 Он не успел. Словно из-под земли перед ним выросла высокая мужская фигура с копьем в руке. Неизвестный тычком древка сбил Стейна с ног, уронил в снег и навалился на плечи, не давая подняться, быстро проговорил:

— Молчи. Лежи. Там уже всё кончено. Пожар не погасить, а отец твой уже погиб. Асмунд Злой привёл с собой много людей. Тебя тоже убьют. А ты должен выжить и отомстить. Ты последний в роду. Живи и отомсти! 

Стейн узнал голос — то был гость усадьбы Ульв, приезжавший к отцу по какому-то делу. От него пахло кровью. Словно предугадывая вопрос, Ульв сказал:

— Я прикончил кого смог и ушёл. Потом тебя заметил. Не хочу, чтобы ты зря здесь помер. Если не будешь глупцом, я помогу тебе отомстить. Тогда души твоих родных останутся довольны. Ну, парень, выбирай, помрёшь сейчас или свершишь славную месть потом, как поступают доблестные мужи?

Ульв по-прежнему прижимал лежащего Стейна к земле. Юноша дёрнулся, но высвободиться не смог. Он приподнял голову и увидел, как с треском обвалилась прогоревшая крыша длинного дома. Там уже не осталось живых — крики замолкли. Во дворе лежало обезглавленное тело, голова откатилась в сторону — лица не видно. Судя по фигуре, цветным сапогам и крашеному синему плащу это был сам Торгрим, отец Стейна. Кто же знал, что его ссора с соседом Асмундом Злым, кончится вот так?! Мать, сестренки, братишка, старая бабушка — все они сгорели в доме, как бывает во время таких набегов. Живых родных у Стейна больше нет. 

Юноша со стоном опустил голову, пряча слёзы. Снег охладил его пылающее лицо. Длинно и грязно выругавшись, Стейн повернул голову и глухо произнёс:

— Отпусти. Я буду мстить. Позже. Асмунд отправится в Хель! 

— Вот это речь мужа, — довольно ответил Ульв. 

Он откатился, отпустил юношу и прошипел:

— Поднимайся. Уходим! 

И Стейн ушёл вместе с Ульвом. Стал жить в его богатом доме у другого фиорда, учился драться. Ульв сам его обучал. Учителем он был суровым, но навыки боя вбил в Стейна накрепко. А ещё Ульв часто говорил, что раз уж он спас жизнь Стейну, тот теперь обязан подчиняться ему беспрекословно. Ради того, чтобы отомстить, Стейн слушался Ульва во всём. 

Через два года Ульв собрал у себя целую дружину крепких бойцов из разных земель и повёл их на усадьбу Асмунда Злого. Они расправились со всеми защитниками усадьбы. Стейн дрался на мечах с жилистым, наполовину поседевшим, но всё ещё проворным Асмундом в поединке и победил. По приказу Ульва Стейн отрубил павшему врагу голову и насадил её на кол посреди двора. И опять же по слову Ульва Стейн бросил первый горящий факел в кучу соломы у запертых дверей длинного дома, в котором укрылось семейство Асмунда.

Потом Стейн плохо помнил, как их отряд с богатой добычей добирался до своей усадьбы. Наутро после возвращения он проснулся с больной от похмелья головой, вспомнил ночь мести, и в его ушах зазвенели мольбы и крики заживо горящих людей. К горлу подступила тошнота. 

Месть свершена. Асмунд Злой мёртв, и души погибших родных ликуют. Но сам Стейн радоваться не мог, словно у него внутри всё выгорело и почернело. 

Не зная, куда деваться от кошмарных воспоминаний, Стейн сорвался с лавки — бежать прочь из дома, и у дверей наткнулся на вошедшего Ульва. Почудилось, что наставник злорадно скалит слишком острые зубы, а потом и вовсе показалось, что уши у него заострились, а лицо вытянулось в серую волчью морду. Потерявший осторожность Стейн выпалил в лицо Ульву:

— Ты волк! Я видел! 

Ульв схватил его за шею, прижал к стене и потребовал рассказать о видении. Задыхающийся Стейн повиновался. Выслушав, Ульв убрал руки с горла парня, довольно усмехнулся и произнёс тогда непонятное Стейну:

— Недаром я тебя в вашей усадьбе высмотрел, не ошибся. Отыскал таки волчонка. Наш будешь. 

Тогда Стейну было слишком плохо, чтобы доискиваться, что значили эти слова. К тому же вскоре ему с Ульвом и вовсе пришлось спешно покинуть Норвегию — на тинге их объявили вне закона. 

Смысл сказанного Стейн понял позже, когда соблазнённый обещаниями долгой жизни и вечной молодости, принял заманчивое предложение пойти на трудную и опасную службу для настоящих храбрецов. Когда узнал, что обладает особым даром и может стать колдуном. Когда умер как человек и родился вновь как волк-оборотень, страж царства мёртвых. Когда убил первое чудовище в подземном мире и проводил первую душу к месту последнего суда. Когда внимал речам Ульва о том, что обычные люди всего лишь овцы, которые нуждаются в пастухах и при жизни и после смерти. 

Как внушал недавно посвящённым волкам Ульв, овцы никогда не станут ровней пастухам, а посему не следует прощать оскорбление, нанесённое колдуну Стражу тупыми и алчными селянами. И вот оборотни здесь, в Малушином селе выполняли приказ Ульва. 

Каждый оборотень в своё время оказался в трудном положении из-за обид, нанесённых людьми. Даже дочку германского графа Адельгейду когда-то чуть ли не из петли вытащили. И свои не успевшие забыться обиды молодые оборотни вымещали на тех, на кого указал почитаемый старший — Ульв. 

Бездумно подчиняться вожаку проще всего. И жить по чужой указке тоже легче всего. Волки верны приказам старших. Приятно ощущать себя дерзкими, сильными, почти всемогущими, имеющими право распоряжаться жизнью и смертью ничтожных людишек. 

Набег на древлянское селище был рискованным, за такое могли наказать. Но риск лишь кружил голову молодым оборотням, а общие тайны сплачивали Стаю. Вернее, ту часть Стаи, которая подчинялась северянину Ульву. 

Пробежав по селу, Стейн понял, что погибли мужчины, старики и старухи. Детей убивали только в азарте начала боя, пока оборотни не утолили жажду крови хищников. Стейн не хотел, чтобы Малуша вернулась в село, и потому солгал ей о том, что Ульв приказал прикончить всех её односельчан. 

Самым слабым готовилась другая участь — рабство на чужбине. Ульв давно хотел натаскать молодых оборотней заколдовывать людишек, вот и удалась ему задумка. 

Выживших детей, подростков, молодых женщин собрали у дома старосты, связали им руки. На них наложили чары, и пленники стояли молча, тупо таращились в одну точку, словно и впрямь стали овцами. Молчали даже младенцы на руках у матерей. Их оборотни опоили заранее припасённым сонным зельем. Между женщинами ходила Адельгейда с таким зельем в баклажке, давала глотнуть его самым маленьким детишкам. Их матери не возмущались, будучи под чарами. Только если колдовал неопытный оборотень, чары могли ослабеть. Вот одна из женщин пошевелилась, широко распахнула глаза, открыла рот, вскрикнула: 

— Да что ж вы делаете? И…

 Ей не дали закончить. Подскочила Адельгейда, схватила женщину за подбородок, повернула к себе её лицо и уставилась в глаза. Пристальный взгляд заставил селянку замолчать, она закрыла глаза, словно заснула стоя. 

 Стейн и сам уже научился так колдовать. Похожие чары он наложил на Малушу, чтобы она ничего не видела и не понимала, когда он унёс её с собой в Киев. Хорошо, что она и её братишка в безопасности. 

Награбленные ценности, зерно и мёд уже сложили на телеги. На глазах у Стейна четверо оборотней встали по бокам одной такой повозки, положили руки на борта и исчезли вместе с ней — перенесли добычу в заранее условленное место вблизи града Константинополя. То место заранее указал Ульв. 

Он сейчас жил в Византии, имел там усадьбу и считался богатым торговцем. Захваченных рабов и награбленное имущество Ульв намеревался сбыть ромеям, а выручку от продажи добычи Ульв обещал поделить между всеми участниками набега. Стейн ранее мыслил отказаться от этих денег, но теперь нельзя возбуждать подозрения Ульва, а значит, придётся взять их и потратить, скажем, на выкуп рабов. 

Когда Стейн подбежал к оборотням, обступившим телеги, один из них недовольно пробурчал: 

— Наконец-то пожаловал. Мы тут, значит, заняты, а ты, Волчонок, прохлаждаться удумал. 

— Что, настолько девка хороша, что до утра от неё оторваться не мог? — поддел Стейна другой волк, словенин Бажен. 

Стейн со вздохом ответил:

— Уснул я.

— Сосунок он и есть сосунок, — громко высказался оборотень постарше, и все слышавшие это волки захохотали. 

Надо проглотить обиду. В конце концов, так уж принято в Стае, шпынять самого молодого и слабого по делу и без дела. 

Лица стоявших вокруг Стейна оборотней посерьезнели, и они расступились. У Стейна похолодело в животе, он повернулся. К нему приближался хмурый Ульв. Стейн вытянулся и напрягся. Он предполагал, что сейчас последует, и не ошибся — в его челюсть влетел кулак Ульва. Во рту хрустнуло. От боли на миг пресеклось дыхание. Отклониться или защититься Стейн не пытался, чтобы ещё больше не разгневать вожака. 

Удар отбросил Стейна назад, он пошатнулся, выпрямился и опустил взгляд в землю. Пусть думают, что он чувствует себя виноватым. На самом деле, Стейн не хотел, чтобы Ульв посмотрел ему в глаза, и, быть может, заподозрил ложь. Левую руку Стейн прижал к челюсти, ощупывая её. 

Громко и сердито Ульв обругал Стейна и язвительно добавил:

— До утра дрыхнуть изволил? Положиться на тебя, никчемного, нельзя, коли ты из-за бабы о деле забыл. И куда ты с мальцом её дел? 

Вот оно! Из-за руки, прижатой к ушибленной челюсти, окружающие могут подумать, что говорить ему трудно. Стейн выразительно чиркнул ребром правой ладони себе по горлу — понятный всем жест. Обнаружить ложь в словах опытный колдун может, а в жестах нет. 

— Вот недоумок! — рявкнул Ульв. — Она же на продажу годилась. Бревно ты тупорылое! За это получишь только половину своей доли от добычи. Понял?

Сохраняя виноватый вид, Стейн кивнул, выплюнул кровь и выбитый зуб. 

— Работать ступай! — отдав приказ, Ульв двинулся вдоль ряда телег, по пути громко говоря одному из своих приятелей. — Вот так, соблазнами, и проверяются люди, на кого можно положиться, на кого нельзя. Этого сопляка на дело больше брать не стоит. Я думал, он умнее, а оказалось, дурак дураком. Тьфу!

Несмотря на саднящую челюсть, Стейну хотелось улыбнуться. У него получилось солгать вожаку и другим оборотням! Малуша с братишкой в безопасности. 

Теперь можно подумать и об односельчанах Малуши. Стейн помогал остальным колдовским способом переносить телеги с добычей в усадьбу Ульва, возвращался обратно в село, хватался за новый груз, а сам старался запомнить лица пленников. Их надо будет отыскать после продажи у работорговцев, выкупить и вернуть на родину. Не всех, конечно, получится вызволить: денег не хватит. Начать нужно с подростков и женщин — они, наверное, смогут отстроить разоренное село, если им помочь с припасами на зиму. 

Если удастся возвратить кого-то из жителей сюда, Малуше об этом говорить не стоит. Её односельчанам сотрут память о нападении волков, а Малуша может им об этом рассказать. Нет, их встречи допустить нельзя. 

Занятый этими мыслями, у очередной гружёной телеги Стейн оказался рядом с Адельгейдой. Улучив момент, она наклонилась к нему и тихо спросила:

— Неужели ты мальца не мог принести сюда, оставить живого?

Выслушивать упрёки ещё и от девки немногим старше него, утомлённому Стейну было уже невмоготу, и он огрызнулся:

— Думаешь, в рабстве ему лучше было бы? Дура ты.

Адельгейда отшатнулась, наградила Стейна ледяным, презрительным взглядом и процедила сквозь зубы:

— Сам глупец. Я тебе это ещё припомню. 

Она отвернулась и взялась за край телеги, готовясь опутать её невидимыми нитями своей колдовской силы, и перенести куда требовалось. 

Стейн уже пожалел о своей несдержанности, но просить прощения у молодой Волчицы сейчас было выше его сил. Он очень устал. Лучше думать о Малуше, о её милом лице, больших тёмных глазах и стройном стане. Она теперь будет жить вместе с братишкой. Будет жить свободной.

От мысли о том, что на свете есть такая девушка, Стейну отчего-то становилось теплее на душе. А ведь он думал, что внутри у него всё выгорело, и любить кого-то он не сможет. 

Впервые Стейну захотелось иметь собственный дом, в котором будут жить его жена и дети, те, кто продолжат его род. Уж их-то он постарается защитить от зла, насколько в его силах.