"... она понимала, что ничего хорошего её там не ждёт".

В прошлом посте я писала, что хоть как-то спасает меня от осенней депрессухи - работа над новым произведением.

Это - очередной экспериментальный соавторский проект "Путь Эдвина. Удачи участь и удел", смысл которого передать словами довольно сложно. В высшей степени образная поэзия Ольги Гусевой - поэма из 31 стиха - сопровождается сдержанной нордически-твёрдой прозой.

Презентация параллельного поэтического фрагмента - за Ольгой. А прозаический кусочек показываю я. 

(Арна. Уже не ребёнок, но пока ещё не женщина.)

Ниже - что-то вроде завязки истории и фактическое знакомство с героиней (если кому-то это интересно на данном этапе, можем потом и с Эдвином познакомить).

Серым туманным утром Арна пошла через лес на дальний выгон искать не вернувшуюся домой лошадь, поэтому дочери Хольбьёрна ярла не оказалось в усадьбе, когда пристали к берегу чужие длинные деревянные корабли, и сошли с них люди, знающие, что месть – это блюдо, которое следует подавать холодным. И не только месть была на уме их вожака. 

Прошлым летом брат Арны Хольмкель прибыл с отцом на пир в честь празднования середины лета  к Бертвальду конунгу и позабавился там с одной из местных девиц, оказавшейся одной из дочерей хозяина. Всё бы ничего, девица и сама не была против, но Ингвальд, старший сын конунга, оказался тому свидетелем и поклялся отомстить Хольмкелю за честь единокровной сестры. И теперь за несдержанность сына расплатится своей кровью Хольмбьёрн ярл, его младшие братья и те мужчины, что могут взять в руки топоры и мечи, но не ушли в поход с Хольмкелем.

Арна увидела дым, поднимающийся над усадьбой. Она не слышала шума битвы и точно не знала, что там происходит, но обратно не торопилась – понимала, что ничего хорошего её там не ждёт.

Арна потратила на поиски лошади целый день, но они оказались безуспешными. И хоть солнце ещё стояло высоко, она решила вернуться в усадьбу.

Запах тяжёлого смрадного дыма всё усиливался по мере того, как Арна приближалась к сожжённому гарду. Вернулась – живых нет. Убитых мужчин сожгли в длинном доме ярла, женщин и детей забрали с собой, оставшихся лошадей, овец и единственную корову, очевидно, тоже.