Отщипну от хлебушка Димы Манасыпова

Ненавижу запах сгоревшей соляры по утрам.
Особенно, если утро морозное, по-зимнему тёмное, скрипящее под ногами жёстким снегом.
Не хочу вспоминать, но сразу вижу...
Ряды тёмных пятен палаток на чуть более светлом снегу.
Непроницаемо-чёрная громада леса, обступившая эти палатки со всех сторон.
Мириады звёзд над головой.
И Луна.
От пронизывающего холода зубы выбивают морзянку - сигналят наверное кому-то в темноте, падлы. Хорошо, что крошатся постепенно от непривычной жесткой воды.
Полевой лагерь в заснеженном январском лесу. На улице минус тридцать, поэтому для своевременного запуска техники, механиков-водителей надо поднять в пять-тридцать, а самому для этого отодрать примерзшие к палаточному брезенту волосы (дежурный "печной" боец опять дрыхнет сссука... н-н-н-а валенком по башке! н-н-а вторым!), не позднее пяти. Растереть лицо снегом, пожевать со снегом же зубного порошка (где сейчас жидкую воду искать? во флягах давно не вода, а чистить зубы водкой - это моветон).
А потом стоять у покрытого пушистым инеем бронированного борта и тупо размышлять над простым, но неочевидным выбором: прыгать тут в задубевших валенках, чувствуя как лёгкий утренний ветерок режет щёки (да, кровь не бежит, но на коже неизменно ощущение надрезания острым предметом) ИЛИ лезть внутрь, где нет ветра и даже может уже вполне тепло (может быть даже прогрелось до минус пятнадцати!), но двигаться там не получится, а главное - в салон понемногу откуда-то из движка поступает солярный выхлоп.
Дышать солярным выхлопом удовольствие так себе. С первого раза, от непривычки, лезешь наружу в панике от того, что в голове мутится, глаза лезут на лоб, а в груди кто-то начинает мерно похрюкивать и дёргать за чесоточные ниточки, вызывающие удушливый кашель. Потом привыкаешь, но всё равно ощущение, что жизнь молодая подошла к своему некрасивому завершению, заставляет каждый раз решать обратно-осло-буриданову задачу, заново.
Забавно, что никакой жалости к себе при этом нет. Вся эмоциональная суета осталась где-то там, далеко на гражданке. Здесь никто не пожалеет, и даже не посмотрит сочувственно. Всё очень просто, крайне неприятно, временами - цинично, но зато нет ни малейших душевных терзаний. Тут всем тяжко, но от этого как-то всё в целом - попроще.
И прекрасное ночное небо, перебитое вмятиной Млечного Пути, как подарок для тех, кто может отрешиться от потерявших чувствительность пальцев и смерзающихся губ.
Притягательное, но пугающее воспоминание-чувство для размякшего в городском комфорте, обрюзгшего тела.
Наверное поэтому я так ненавижу вонь сгоревшей соляры по утрам.