Наука умеет много гитик

- А теперь, коллега, - произнес мистер Харрис, когда они остались одни, - может быть, вы объясните мне, каким именно «штормом» занесло в Британию это создание?

- Не понимаю, о чем вы говорите, - ледяным тоном отозвался мистер Чаррингтон. 

- Неужели? Я, разумеется, не великий специалист по рептилиям, мои познания лежат в иной области; но даже мне понятно, что эти милые «птички» не летают стаями над Атлантикой. И если бы нечто подобное обитало, скажем, на Антильских островах, об этом было бы известно хоть что-нибудь. Однако я прекрасно помню ваши речи о каких-то... «эликсирах бессмертия», не так ли? – которые вы надеялись найти то ли в Амазонии, то ли в Патагонии; и вашу экспедицию на какое-то затерянное плато, из которой вы вернулись с таким таинственным видом, но ничего толком не поведали на докладе в Научном Обществе. Кроме того, я видел, КАК вы смотрели на эту груду костей, хотя вы и пытались это скрыть.

Чаррингтон резко остановился:

- Мистер Харрис! Вы намекаете, что я привез из экспедиции этого летающего мегалозавра - как остроумно определил мистер Баклэнд  останки допотопного, очевидно сходного с этим существа – привез его живым, совершенно незаметно, и выпускал полетать на свежем воздухе? Вы это хотите сказать?

- Вам виднее, мистер Чаррингтон, вам виднее, - невозмутимо отвечал Харрис. Небольшой рост явно не мешал ему смотреть на собеседника свысока. – Я только предполагаю, что вам известно об этом, как вы сказали, мегалозавре больше, чем вы желаете показать.

- Да неужели?! В таком случае, позволю себе, в свою очередь, поинтересоваться: вы, достопочтенный магистр, вероятно, слышали о прискорбном инциденте в Париже, когда в самом центре города появилась некая механическая... эм... конструкция, насмерть перепугавшая горожан? Если верить газетам, она двигалась сама по себе с «отвратительным лязгом и скрежетом», разрушая всё, что мешало ее передвижению, и справиться с нею удалось лишь с помощью артиллерии – которую решились использовать после того, как упомянутый механизм принялся разносить парижскую Триумфальную арку. Впрочем, в этом артиллерия как раз ему поспособствовала. Бедные французы – они не так уж давно достроили, наконец, этот монумент победам своего Бонапарта...  

- Не понимаю, о чем вы говорите, - Харрис в точности скопировал интонацию своего коллеги. 

- О том, что ваша страсть к автоматическим механизмам, за которыми, как вы уверяете, будущее, общеизвестна. И о том, что я имел удовольствие видеть некоторые ваши демонстрации на заседаниях Общества. А также о том, что во время описываемых событий вы, насколько я знаю, были в Париже. 

- Да, я был тогда в Париже, хотя, к великому своему сожалению, пропустил это примечательное событие. И что же? Я, по-вашему, напустил на парижан некий кровожадный механизм, желая отомстить за гибель лорда Нельсона? Что за странные намеки, Чаррингтон? До сих пор вы не отказывались пользоваться моей помощью, если вам в ваших сумасбродных предприятиях оказывались нужны мои «механические конструкции». И я всегда шел вам навстречу, уважая ваш талант, который вам бы лучше было употребить более здраво. В частности, я без колебаний предоставил вам в пользование мою гордость – агрегат для подводного плавания! Который, к слову, вы утопили, пытаясь отыскать некоего древнего глубоководного монстра!

Чаррингтон помрачнел, огладил рыжую бороду.

- В этом «агрегате» погиб мой помощник Хантерсон, исключительно талантливый молодой человек. Поверьте, это более серьезная потеря для науки, чем ваш агрегат, чертежи которого при вас. Его-то вы можете построить снова. 

- Разумеется, разумеется, я скорблю о безвременной смерти мистера Хантерсона, - сказал Харрис тоном ниже. Ссориться с профессором Чаррингтоном он не собирался, считая того, несмотря на постоянные пикировки, своим добрым знакомым, если не приятелем. Ясно было, что коллега не собирался раскрывать свои секреты, если и знал что-либо о бывшем ужасе здешних мест; поэтому Харрис не стал продолжать разговор на скользкую тему.